Читать «FANтастика» онлайн - страница 253

Я добрался до них, склонился к Андрею Витальевичу и зашептал:

— Все отлично идет! Я видел — в зале ни одного пустого места нет!

И тут ко мне развернулся Поных. Он выбросил вперед руку и вцепился мне в плечо железными пальцами.

— Сядь, — тихо и глухо сказал он. — Сядь и не мельтеши. Все. Он больше не слышит.

Я чуть не вскрикнул, сдержаться помогла боль в плече. Нахлынул холодный ужас.

— Почему не слышит?!

Поных всем корпусом развернулся ко мне. Несколько секунд помолчал, глядя в глаза, потом коротко дернул головой:

— Умер.

Рядом с Владимиром Павловичем возле самого пульта было свободное место. Я почти рухнул туда.

— Как?! Когда?!

— Почти сразу. Еще до твоего выхода.

— Но как же мы тогда… Мы же играли! Мы до сих пор играем!

— Я не знаю, как, Дмитрий… Знаю, что спектакль идет отлично. Не знаю.

Он опять подался вперед, уставившись на сцену, а я сжался, поверх его спины глядя на спокойное и неподвижное лицо нашего Савешникова. Так мы и сидели втроем, пока зал не взорвался оглушительными аплодисментами.

В гримерке было тихо. Все потерянно сидели на стульях и ящиках и совершенно не знали, что говорить и что делать. Врач объяснил, что был тромб, в больнице Савешникова собирались класть на шунтирование, но не успели.

На премьеру он просто сбежал. И волнения этого дня его доконали.

Через некоторое время я, к стыду своему, обнаружил, что думаю уже не о Савешникове. Неясность собственного будущего занимала мысли. Вот произошла встреча с чудом — но теперь чудо закончилось. Вопрос: закончилось совсем? Или если мы доиграли спектакль до конца, значит, сила Андрея Витальевича перешла к нам, и теперь каждый из нас обладает той или иной мерой настоящего таланта? А как это проверить? Еще раз выйти на сцену? А вдруг окажется, что чуда больше нет? Что тогда? Проклятый экономический факультет? Будущее театрального критика? И как теперь жить нормальной жизнью, зная, что бывают такие люди, как Савешников? Искать способы самому стать таким же? Заниматься какой-нибудь там… эзотерикой?

Еще вопрос: чем нам аукнется выпущенный спектакль. Если завертится… Не загребли бы меня в армию. Три года — срок большой. Если вообще вернусь…

Нет, не надо думать о плохом. Надо решиться: моя жизнь связана с театром. И точка. Остальное — подробности…

И я снова начал думать о Савешникове. Я представил, как он сидел там, в зале, один среди толпы, рядом с беспомощным Поныхом и понимал, что может не успеть. Как он, продолжая поддерживать нас, лихорадочно искал варианты…

Наверное, он так ничего и не придумал. Просто, когда стало совсем худо и он понял, что может отключиться в любой момент, он одним могучим рывком отдал нам всю свою силу, сколько ее еще оставалось. И этого хватило, чтобы мы по инерции смогли довести спектакль до конца.

И не надо рассчитывать на то, что теперь у меня есть талант. Не надо. Мы отыграли спектакль, и сила Савешникова ушла. Вместе с ним, вслед за ним.