Читать «После матча» онлайн - страница 7

Но почему до сей поры, когда приятный человек, как это было с Горанским, признается, что он за «Спартак», он делается мне еще чуточку приятнее? Этого я не понимаю. Как видно, есть что-то в футбольных симпатиях, что сильнее нас.

Ранним утром, попив растворимого кофейку в номере Горанского, мы отправились. Сложнее всего оказалось найти выезд из города. Игорь то и дело притормаживал и беседовал из окошка с прохожими, выбирая пожилых, кто казался понадежнее. Объяснения затягивались, седовласые и морщинистые мексиканцы проявляли молодую прыть, забегали вперед, размахивали руками, вертелись в разные стороны. Игорь выслушивал терпеливо, с непроницаемым лицом, потом произносил в мою сторону: «Он ничего не знает», благодарил и тихонечко тянул машину до следующего старика. Не знаю уж как, но мы выбрались. Тут я обрадованно вскрикнул: «Точно! Эту рекламу я помню». Игорь негромко, вежливо парировал: «Такие здесь по всем дорогам». Это было мое первое и последнее вмешательство.

У Игоря, которому несвойственно хоть в малости себя показывать, непринужденная, домашняя манера вести машину, будто он не на скоростном шоссе, не за рулем, а в уголке дивана перед телевизором. Его «шевроле» рвет воздух, силища громадная, а он незаметен. Молчит не оттого, что не хочется поболтать или нечего сказать. Знает, что шоссе и скорость заслуживают молчания. Иногда, сбросив газ, покосится на дорожную схему, лежащую рядышком, на сиденье, высмотрит на ней что-то и снова ровно прибавляет газ.

Я пассажирствую. Мне сидится свободно, можно принять любую позу, вытянуть или подобрать ноги, положить на спинку голову. Такое ощущение охватывает, если невзначай окажешься один в купе поезда – ложись на любую полку, делай, что хочешь.

На этот раз я никуда не опаздываю. Несколько часов никто ничего не потребует, да и нет на свете души, которая знала бы, где мы. Нередко, когда близкий нам человек в пути, прикинув в уме, мы произносим: «Пожалуй, он подъезжает к Харькову». Или – «Подлетает к Минводам». Сердечная служба слежения. Сейчас и самые дорогие люди бессильны были угадать, где я.

Тринадцать лет назад, на чемпионате мира, я ощущал себя всеведущим экспертом, деловито ездил на работу, на матчи в разные красивые города – Толуку, Пуэбло, Гвадалахару, писал по ночам в «Советский спорт», «Футбол – Хоккей», для АПН, был занят по горло, в меру рисовался перед теми журналистами, которым сообщать о футболе в свои газеты было внове, терпеливо, на доступном для них языке отвечал на вопрос: «Что вы скажете?» и был собой доволен, важная футбольная персона. И имел право предполагать, что в будущем состоятся очередные дальние дороги, следующие чемпионаты пройдут в ФРГ и Аргентине, надо думать, командируют и туда. Мексика тогда со всеми своими дворцами, фресками, пирамидами, музеями, скульптурами была остановкой в пути перед пересадкой на самолеты, вылетающие по другим рейсам. Да и о работе своей, о корреспонденциях со стадионов думал ровно столько, сколько требовалось, чтобы уложиться на отведенном редакцией строчечном пространстве. Надо было быть точным в словах и оценках, аккуратным в сроках, чтобы с легким сердцем считать свою миссию выполненной. Словом, боевая тропа оперативного репортера.