Читать «Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием» онлайн - страница 137

Доктор, подогрев себя вышеописанным образом, начал поединок так яростно и решительно, что искушенные в фехтовании зрители быстро поняли, что прямолинейный натиск — единственное сильное место ирландца.

Отец сначала только защищался, не пропуская ни одного удара, чтобы дать партнеру всласть насладиться своими атаками. Потом, когда соперник несколько утомился, а отец, тонко и ловко обороняясь, в полной мере продемонстрировал свое искусство, он перешел в атаку, нанес с дюжину ударов прямо в грудь разъяренному противнику, поклонился дамам и удалился под аплодисменты зрителей.

Вскоре после этой публичной демонстрации старший Анджело уступил просьбам друзей и начал учить фехтованию. Он, право же, в своем зависимом положении просто не мог пренебречь теми великолепными предложениями, которые к нему поступали. Его благородный покровитель, хотя и хотел бы, конечно, оставить отца полностью к своим услугам, все же с никогда не изменявшим ему великодушием посоветовал отцу принять предложения, которые ему делали. Именно эти уроки и заложили основу будущего благосостояния отца, а первым учеником его стал герцог Девонширский».

^{Парирование примой и обезоруживание захватом шпаги, рисунок Анджело}

Генри Анджело, представитель второго поколения семьи, родился в 1755 году. Кажется, изначально отец хотел сделать из него не продолжателя фехтовальной династии (хотя самому ему сопутствовал феноменальный успех, в зените своей карьеры он зарабатывал, по собственным словам, по четыре тысячи в год), а утонченного джентльмена. Поэтому Генри послали учиться в Этон, а в 1772 году, когда ему исполнилось семнадцать, — и в Париж, чтобы подучиться там французскому языку. В Париже он попадает на жительство к некоему месье Буало, который оказался мерзким скупердяем и морил молодого человека голодом, пока однажды, «вспомнив про свою национальную гордость и о том, что один британец стоит полдюжины французов», тот не схватил месье за шиворот и не устроил ему такую взбучку, что до конца квартала хозяин обеспечивал ему вполне сносные условия, а потом молодой человек переехал в семью месье Ливье, женатого на англичанке, некогда бывшем балетмейстером в театре «Друри-Лейн». Если старый Буало был скрягой, то этот достойный человек оказался полнейшим сибаритом, так что под его крылом юноша зажил припеваючи.

Что же касается фехтования, то отец с самого начала неплохо подготовил юношу, а потом, решив все же сделать из сына продолжателя семейного ремесла, отдал его в обучение к месье Мотте, одному из лучших мастеров в Европе. Как пишет сам Генри:

«К этому искусству я питал гораздо больше склонности, чем к книгам, и быстро прогрессировал в науке нападения и защиты. Не раз уже я обязан жизнью тем своим успехам, и мальчишеское безрассудство того периода обеспечило мне мгновенную славу.

В ту пору любой, кто имел хоть какие-то претензии на благородство, носил шпагу. В Париже мало кому из молодых людей, бродивших по ночному городу или посещавших увеселительные заведения, удалось избежать уличных стычек, где мелькание шпаг было делом столь же обычным, как в Лондоне — мелькание кулаков. Мне случилось впутываться во множество подобных историй, хотя мне и повезло выбраться из них всех без малейшего вреда как для здоровья, так и для чести. Единственный выпавший на мою долю несчастный случай произошел во время товарищеского поединка с лордом Мазарини, когда конец рапиры противника вместе с шариком оказался у меня во рту.