Читать «Тревожные ночи» онлайн - страница 237

Мы стали исследовать немецкие окопы в той стороне, откуда доносился звук. Ночь то освещалась кровавым заревом, то снова погружалась во тьму.

— Наверное, раненый! — шепнул Чионка взволнованно. — Борется со смертью.

Мы снова пошли на голос. Миновали другие траншеи и окопы, развороченные, обрушенные снарядами, и вступили в зону, где земля была буквально перемолота, превращена в пыль нашей артиллерией. Десятки и десятки трупов, затянутые в мышино-серые мундиры с серебристыми петлицами, лежали распростертые, смешанные с землей, свисали с окопов, скорчились на дне широких ям. И всюду валялись брошенные винтовки и пулеметы, патроны и гранаты, размотанные пулеметные ленты, темные стальные каски, ящики с боеприпасами, противогазы… При вспышках зарева все это нагромождение боевой техники и растерзанных, изуродованных трупов казалось омытым кровью…

Чионка так испугался, что потянул меня за рукав, чтобы увести. Но споткнулся о чей-то труп, наполовину засыпанный землей, и повернул его лицом вверх. Мы склонились над убитым. На нас смотрели мертвые остекленевшие глаза, в которых тускло отражался отблеск далекого пожарища. Лоб молодой, гладкий, волосы белокурые, мягкие. Тонкие синие губы плотно сжаты, словно человек хотел задержать хлынувшую изнутри кровь, и она двумя тонкими струйками просочилась по углам его рта.

Снова раздался стон раненого, такой же глухой и на этот раз так близко, что мы вздрогнули. Чионка кинулся на голос, шагая через трупы, обогнул несколько окопов и склонился над одной из ям для снарядов… Там я и нашел его. Он стоял на коленях перед распростертым на дне немецким солдатом, стараясь расстегнуть ему китель на груди. Я вдруг почувствовал страшную слабость и вынужден был опуститься на край ямы. Я ничем не мог помочь своему связному — ему пришлось одному возиться с раненым, стянуть с него китель, забинтовать грудь…

— Ох, ох, — стонал немец, лежа с закрытыми глазами и бессильно свесив голову на плечо. — …Ach, Kamerad!.. Bruder, lass mich nicht bei den Bolschewiken!

Чионка не выдержал и легонько шлепнул раненого ладонью по губам, тихонько выругавшись про себя. Немец открыл глаза, но был слишком слаб, чтобы разглядеть наши липа.

— Wasser , — простонал он. — Wasser!

Чионка поднес к его губам флягу с ромом. Несколько глотков совершенно сморили раненого, и он обмяк у него на руках, как тряпка. Обхватив немца поперек туловища, Чионка выволок его на край ямы рядом со мной. Затем устало опустился на землю и положил его голову к себе на колени. Раненый перестал стонать, но дышал все также прерывисто и трудно. Он совсем обессилел. На лице его играли красные отсветы пожара.

Но меня не трогали страдания немца. «Бежали твои», — мысленно выговаривал я ему. Потом отвернулся, снова охваченный ненавистью. Оцепенев, продолжал я сидеть на краю воронки, устремив невидящий взор в пустоту немецких позиций, освещенных кроваво-красным заревом.