Читать «Тревожные ночи» онлайн - страница 225

Я смертельно устал, но все же заставил себя обойти бойцов. Меня тревожило их необычное возбуждение. Переходя от группы к группе, я прислушивался к тихим голосам. Как всегда, бойцы говорили о самом близком, кровном — о земле и хозяйстве, о жене и детях… В одной из групп кто-то из более мягкосердечных пробормотал, одновременно вздыхая и смеясь:

— Ну, будет, братцы! Хватит об этом! Невмоготу!

И, закрыв лицо ладонями, встал и, как одурелый, побрел в темноту.

Я направился к краю сада, откуда неслась песня. Одинокий боец сидел обессиленный под деревом, за которым начиналось поле, окутанное ночной тьмой. Устремив взгляд в пустоту, боец пел свою печальную, задумчивую песню.

Я вернулся в сад еще более встревоженный, сам не зная почему.

Что, в сущности, произошло? Под вечер, когда мы проходили через какое-то село, вдруг разнесся слух, что скоро будет заключен мир. Говорили, что немцев поставили на колени в самом Берлине, в сердце Германии, и что алое знамя Красной Армии, пронесенное от Сталинграда до германской столицы, уже несколько дней реет над зданием рейхстага… Эта весть вызвала бурную радость в сердцах бойцов, и только близость фронта удерживала, чтобы не выплеснуть ее в веселых выкриках и песнях. Все были так возбуждены, что приходилось по нескольку раз повторять приказ о необходимости соблюдать тишину на марше… А сейчас, в эту короткую передышку перед атакой, люди могли снова поговорить о мире.

Я тоже присел под дерево и стал молча следить за дальними огоньками ракет и трассирующих пуль, вспыхивающими то в одном, то в другом месте над линией фронта. Иногда над нашими головами проносилась мина и разрывалась где-то позади села. Ночь была ясная, но сырая и холодная, какими обычно бывают весенние ночи в Моравии. Со стороны поля дул легкий ветерок, донося запахи свежевспаханной земли и набухших почек. Вскоре меня сморил сон. Проснулся я от шороха — кто-то осторожно усаживался рядом под дерево. При огоньке сигареты я узнал бойца — это был Муря, мой односельчанин.

— Значит, возвращаемся домой, господин младший лейтенант? — спросил он, увидя, что я открыл глаза.

— Говорят, — пробормотал я, еще не совсем очнувшись от сна.

— Сподобил нас господь дожить до мира, — продолжал он задумчиво, глубоко затягиваясь и пуская дым в землю, отчего казалось, что он все время вздыхал.

Мы вместе бились с гитлеровцами, начиная с Трансильвании, где он был назначен в мою роту. Много раз с тех пор сиживали мы вдвоем на привалах в той же Трансильвании, а потом в Венгрии и Чехословакии, вспоминая о деревне, об односельчанах, о родных и близких. Муря был значительно старше меня, попал на фронт по ошибке, возможно, взамен кого-то другого. В беседах я обычно называл его «дядюшка Думитре», как привык называть с детства.

Муря некоторое время молча следил за огнями трассирующих пуль, которые то и дело вспыхивали над селом. Почему разыскивал он меня ночью в саду? Сначала я подумал было, что его привело ко мне желание поделиться долгожданной вестью о мире. Но когда он еще раз взволнованно повторил: «Возвращаемся, значит, домой, господин младший лейтенант», — я удивленно повернулся к нему.