Читать «Чечения - битва за свободу» онлайн - страница 62

ГКЧП для них был отцом родным по сравнению с чеченским народом. Советская власть в Чечении была ликвидирована самим народом, «от имени и во имя» которого она правила более семидесяти лет. Завгаев публично перед народом отрёкся от «престола». И все грехи были ему прощены. Руководство ИК ОКЧН тоже сделало джентльменский жест, не потребовав письменного заявления об отставке. И так было ясно: возврата не будет. Но оказалось, что в политике джентльменство способны понять не все. Через день председатель ВС ЧИР опомнился, точнее, его «камарилья» возмутилась: мол, он проявил слабость, притом непростительную, которую незамедлительно надо исправлять. И Доку Гапурович попытался отречься от своего отречения. Что только понизило его рейтинг. Площадь Свободы была разочарована.

Но сторонники ушедшей власти решили хотя бы одной рукой уцепиться за уходящий поезд. Они начали организовывать сопротивление. Появились альтернативные митинги, отряды боевиков, новые лидеры и идеологи. Главным козырем стала «ингушская карта», которую противники ОКЧН и ВДП начали разыгрывать без всякого зазрения совести. И больше всех «радели» за братьев-ингушей те, кто в Верховном Совете ЧИР кричал об «ингушской проблеме», как главной в возрождении чеченского народа, ибо все беды, если послушать их, были следствием происков ингушей, «оккупировавших» Чечению. Они даже название Вайнахской демократической партии толковали как преступное потакание ингушской политике. И вот, в одночасье, все ингушефобы превратились в их благодетелей. Народу, конечно, ясно было, кто есть кто: ведь, «ингушская карта» была удобная для Москвы. Сразу стал вопрос: на чьей стороне орстхойцы. Делалась ставка на этнический сепаратизм с их стороны, что не удалось осуществить.

По-институтски занервничала и так называемая «интеллигентская элита», вдруг заговорившая от имени чеченской общественности, хотя лицензию на это ей никто не давал. Непонятен был и сам принцип определения «интеллигентскости». Хотя один критерий всё же прослеживался в их поведении явно и, кажется, он был доминирующим: неприемлемость позиции ВДП и ОКЧН. Все, кто на стороне этих организаций, — будь они хоть «семи пядей во лбу», с академическим интеллектом и дипломом Кембриджского университета — не могли быть интеллигентней их, но а кто против ВДП и ОКЧН — даже с купленным дипломом ЧИГПИ, а то и вовсе без него, но в галстуке и шляпе — принимался в свой «орден». Да, болезнь советизированной «духовности» давала свои жёлтые плоды.

Выпекались наспех всякие союзы и ассоциации интеллигенции, отраслевые группки и тому подобное. Профсоюзы тоже поняли, что они должны кого-то защищать, но явно ошиблись в выборе объекта или сказалась их суть, изначальная гниль: «школа коммунизма». Во всяком случае, фронт против национально-освободительного движения открылся. Москва знала, на кого ставить — ей было не впервые. Но осень была слишком близка (она уже стояла на дворе) и итоги были явно не в пользу метрополии. Это была «судьба», «фатум», как любит бравировать словесами «галстучно-шляпная интеллигенция», не будь это сказано в обиду другим.