Читать «Слезы Брунхильды» онлайн - страница 62

Брунхильда сотни раз представляла себе эту сцену, во всем ее варварском великолепии. Итак, все было кончено. Отныне королевства Остразия и Нейстрия объединялись в единую империю, столь обширную, что трудно было даже представить себе ее размеры, и превосходящую богатством и могуществом все государства Запада, включая и владения ее собственного отца в Толедо. До последнего момента Брунхильда боялась, что Зигебер все-таки не решится идти до конца и снова простит своего проклятого брата; но последнее письмо мужа, буквально дышащее гордостью, убеждало ее в том, что этого не случится…

В спокойствии этого осеннего вечера королева сидела у окна, рассеянно глядя на мост, перекинувшийся через Сену, и постепенно бледнеющий закат и вспоминая об одном случае, который чуть, было, не свел на нет это ликование. В момент отъезда Зигебера, когда король, уже верхом на коне, в окружении своих личных стражников, собирался вступить на мост, путь ему преградила повозка — несмотря на то, что солдаты сдерживали толпу с обеих сторон. Прежде чем кто-либо успел удивиться, из повозки вышел епископ Германий, поддерживаемый под руки своими священниками.

Сама Брунхильда в тот момент шла рядом с Зигебером, держа его коня под уздцы. Когда перед ней, словно из-под земли, вырос одетый во все черное старик, похожий на видение, она невольно вздрогнула. Вид епископа напугал ее даже сильнее, чем последнее предостережение, обращенное к королю.

— Король Зигебер! — произнес Германий своим слабым надтреснутым голосом — Если ты уезжаешь без намерения предать своего брата смерти, ты вернешься живым и увенчанным славой; если же на уме у тебя иное, ты погибнешь!

Гробовая тишина воцарилась на всем острове Ситэ. Сам король в этот момент был похож на собственную конную статую, неподвижный и бледный. Однако, в конце концов, он улыбнулся и, небрежно склонившись к старику, произнес:

— Я уезжаю, монсеньор, чтобы свершить правосудие. Не сказано ли в Писании: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся»?

— Сказано также: «Блаженны милостивые, ибо и они помилованы будут». Не забывай о том, король Зигебер! Господь рек устами Соломона: «Кто роет яму ближнему своему, выроет могилу себе».

На этот раз король ничего не ответил. Он чуть пришпорил коня и, минуя епископа, снова наклонился к нему, не переставая улыбаться:

— А ты, старик, не забывай, с кем говоришь, не то окажешься в царствии небесном еще раньше, чем думаешь.

Затем он выпрямился и молча продолжал свой путь, больше не обращая на епископа внимания. Вспоминая об этом сейчас, Брунхильда подумала, что это были последние слова мужа, которые она слышала.