Читать «Башни из камня» онлайн - страница 115

Уже тогда говорили, что в мирное время Масхадов был бы идеальным президентом. Был спокойным, никогда не раздражался, не позволял вывести себя из равновесия, был покладистым и в то же время решительным, справедливым, порядочным. Против выбора Масхадова не протестовала и Россия. Как раз наоборот, в Кремле сочли, что с бывшим полковником российской армии, воспитанном в духе послушания, преклонения и страха перед Россией, будет проще договориться, и кто знает, может, даже выбить из его головы несбыточные мечтания о независимости.

Басаев после войны решил навестить Москву, в которой не был пять лет, и где его уже дважды объявляли в розыск. Потом хвалился, как он прогуливался по московским бульварам, и никто его не останавливал, не проверял документы, хоть он не маскировался и даже бороду не сбрил. «А раньше, — вспоминал Басаев, — каждый постовой при виде моей кавказской морды тут же приказывал предъявлять документы и обшаривал карманы».

Завоеванная известность крепко ударила ему в голову. Он решил, что ему и только ему одному принадлежит слава победителя в кавказской войне. Без всяких сомнений и колебаний выставил свою кандидатуру на президентские выборы. В победе не сомневался.

Масхадов долго колебался, прежде чем согласился участвовать в выборах. И сделал это не из жажды власти, не из вызывающей раздражение уверенности политиков, что только они знают, как изменить мир к лучшему. Президентом он решил стать из чувства долга.

— Я вообще бы не выставлял свою кандидатуру, если бы не знал слишком хорошо всех тех, кого потянуло в президенты, — признался он во время нашей последней встречи.

В его личном, старомодном кодексе чести президентство, царство, власть духовная принадлежали избранным. Демократические системы правления, отдающие власть в руки любого ее пожелавшего, лишь бы его поддержало большинство, казались ему ужасающей профанацией института верховной власти. Среди дюжины претендентов на пост чеченского президента любой казался ему необразованным выскочкой, самонадеянным узурпатором, чье правление могло закончиться для страны позором и катастрофой. Он сам, может, и не разбирался в политике и правлении, но, по крайней мере, знал, что не опозорит поста президента. Одному Богу известно, до каких скандалов могло бы дойти под властью дикого атамана Басаева или поэта-неудачника Яндарбиева, который на старости лет открыл в себе божественное призвание и возжелал называться имамом. А потому Масхадов решил, что единственным спасением будет выдвижение собственной кандидатуры.

Его последние сомнения и страхи развеяли сами россияне. Они твердили, что не сядут за стол переговоров с Басаевым, считают его банальным бандитом, зато готовы пригласить в Кремль Масхадова, которого они называли надеждой Чечни, прагматичным, умеренным, разумным кавказским Ататюрком, ориентированным на светскую Европу, а не на мусульманский Восток, мостом над бурным потоком, на котором встретятся и примирятся заклятые враги. Когда он победил на выборах, россияне объявили, что для них это приятная новость. Нашлись среди них и такие, кто утверждал, что Масхадов был бы прекрасным Министром обороны в правительстве России, и жалели, что теперь он, наверное, не согласиться принять эту должность.