Читать «Хотеть не вредно!» онлайн - страница 136

Я загнанно отругиваюсь:

— Да не хочу я в кино! Только расстройство одно. Американское не переношу, а нашего не показывают. Если же показывают, то такое! А просто так болтаться по улице нет охоты. Я лучше у телека на диванчике поваляюсь или книжечку почитаю.

Олька сокрушенно качает головой:

— Ну-ну. Потом не жалуйся, что никому не нужна.

Когда я приехала из Забайкалья, все сразу поняли: что-то со мной произошло. Ритка скакала вокруг:

— Мама такая красивая!

А Олька внимательно посмотрела:

— Признавайся: у тебя был роман?

Я загадочно молчала. Вспоминать и переживать прошлое заново не было сил. Я занималась этим всю дорогу домой.

Однако, несмотря на усталость от дороги и скорбь, явно рисующуюся в моем исхудавшем облике, я, видимо, так и лучилась внутренним светом. Тогда он еще горел. И первое, что я сделала после приветствий и бурных расспросов, это вошла в свою комнату, достала Зиловскую кассету и вставила ее в магнитофон.

Какую песню спеть тебе, родная?

Спи: ночь в июле только шесть часов, -

нежно выводил до боли любимый голос. Я свалилась на кровать и тихонько завыла.

Весь день провалялась лицом к стене, шевелясь только, когда нужно было перевернуть кассету и запустить ее снова. Дети старались не заглядывать ко мне. Даже Ритка, которая очень соскучилась и горела желанием поскорее обрушить на меня все новости. На следующий день я поднялась, засунула Борину кассету в самый заваленный шкаф и попробовала жить дальше. Тут у Ольги случилась несчастная любовь. Ее надо было поддержать, выговорить, помочь пережить тяжелый период. У Антона проблемы в институте, Ритка растет без отца и вдвойне требует внимания, а потом еще и Анечка подоспела. Так что я и вовсе почувствовала себя бабушкой, смысл жизни которой теперь — внуки и помощь детям.

Когда накатывала тоска с такой силой, что сопротивляться ей было невозможно, я писала Зилову письма. Такие сумбурные, бессвязные, но в каждой строчке — вопль и зов. Он не ответил ни разу. Я думала, письма не доходят. Однако Ленка, на чей адрес я посылала их, утверждала, что все получено и передано по назначению. Почему, почему он молчит? Постепенно я иссякла. Ленка тоже все реже поминала Бориса в своих письмах, а после и вовсе перестала писать о нем. Я не задавала вопросов.

Что касается сестры, ее судьба складывалась феерически. Моторин довел до конца развод, и они расписались, наконец. Родственники с обеих сторон, кажется, смирились, но теперь сели на шею Ленке. Частенько заглядывают, чтобы стрельнуть сотню-другую "до получки", то есть без отдачи. Сережа живет у Ленки. Судя по тону ее писем, они вполне довольны своим положением. Сделали ремонт у себя и у мамы, вместе решают все бытовые проблемы. Нет-нет да забурлят испанскими страстями, стоит только погулять хорошо. Уже и дрались не раз. Потом мирились бурно. Ленка сама провоцирует мужа на грубость, а после отбивается с решительностью гладиатора. Однако любовь у них только крепче от этого. Странно как-то… Ленка пишет, что по-прежнему смеется со своим Сережей день и ночь. Ей хорошо. И плевать, что будет завтра. Сейчас испить до дна отпущенной радости, а там пусть и расплата. Ленка такая! Смелая, легкая на подъем, бесстрашная перед житейскими бурями. Дай Бог ей счастья, которого она вполне достойна.