Читать «Хотеть не вредно!» онлайн - страница 120

— Почему ты опять убежала от меня?

Я смутилась, не зная, что сказать. Чтобы уйти от ответа, ткнулась лбом в его твердый подбородок.

— Ты что, меня стесняешься? — неуверенно усмехнулся он.

Когда мы усаживались в машину, кругом, как мне показалось, были толпы зевак. Я нервничала и торопила Зилова. Он сел за руль, повернул ключ зажигания и повторил уже без вопросительной интонации:

— Ты меня стесняешься.

— Нет, что ты! — пыталась я разуверить Бориса, но голос мой звучал фальшиво, и Боря это сразу почувствовал. Он внимательно посмотрел на меня, затем прикурил сигарету, и мы поехали.

Как мне объяснить, что это не стеснение, а почти суеверный страх, боязнь чужого вмешательства, недоброго завистливого взгляда. Хочется сохранить в чистоте то чудо, что выпало нам…

Чтобы увести его мысли в сторону и не молчать, я спросила:

— Часто тебе приходится чинить машину? Я слышала, "Нива" ломается без конца.

— Только не у меня, — не без самодовольства ответил Зилов. — Я ее всю перебрал по винтику, усовершенствовал систему охлаждения, на станке обточил движок, ну и всякие мелочи, тебе не понять. Так что она меня слушается, как влюбленная женщина.

Я с интересом посмотрела на него. Тут, конечно, следуя комической логике, машина должна бы заглохнуть, но она ровно катила, мягко для "Нивы", будто по асфальтовому шоссе, а не по рытвинам и выбоинам.

Боря всунул в магнитофон кассету Высоцкого. Послушать ее не успели, так как были уже у кладбища. Долго искали нужный холмик с оградкой. Я раньше нашла могилу отца, посидела на скамейке, глядя на фотографию, пока Зилов прочесывал ряды. Потом он провел меня в лабиринте из оград до жалкого подобия могилы. У Марата не было фотографии, а деревянный "памятник" облупился и просел, будто стоит здесь по крайней мере лет двадцать. Надпись "Нарутдинов Марат" почти стерлась, а оградки не было вовсе.

— Я заказал, должны скоро сделать, — будто оправдываясь, сказал Борис.

— Да теперь не все ли равно? Ему уже ничего не надо, — загрустила я.

— Нам надо.

Мы скоро помолчали.

— Что ж ты, Цыган, не сдюжил? — вырвалось вдруг у Бориса.

— Ему нельзя было одному оставаться, — без всякого упрека сказала я.

— Пить ему нельзя было! — вспылил Борис.

— И это тоже, — миролюбиво ответила я.

В глазах Бориса сверкнули слезы, я обняла его инстинктивно, чтобы утешить.

— Как ты думаешь, там что-нибудь есть? — спросил тихо Зилов и взглянул на меня с надеждой, будто это зависело от меня.

— Конечно, — без тени сомнения ответила я.

— Тебе — верю.

И он пошел к выходу.

— А почему Цыган? — осторожно спрашиваю уже в машине.

— Да со школы еще остались клички, потом в училище, в армии. Мара — Цыган, Сашка — Студент, Витька — Мустафа.

— А ты?

— Малыш, — усмехнулся Боря.

— Ничего себе Малыш! — засмеялась я. — Ты же был внушительнее всех.

— Вот поэтому.