Читать «Шторм и штиль» онлайн - страница 62

— Знаете, — поморщился Курганов, — слишком уж мы мягкотелыми стали. Забыли, как на войне было. Там не обсуждали, как сейчас мы с вами, то или не то слово употребил командир, а часто слова эти были крутые вспомните… А теперь подумать только! — командир может быть, несколько строже, чем следовало, обошелся с матросом, и из этого нужно делать целую историю! Да, в конце концов, где мы с вами, Григорий Павлович, на флоте или в институте благородных девиц?

Он уже не сидел и не стоял возле стола, а быстро шагал по кабинету, невысокий, крепкий, с буйной седой шевелюрой, разгоряченный и сердитый.

— Вот вы все про войну, Виктор Васильевич, — произнес Вербенко. — Да и крутое словцо нередко нужно было, но даже там, в тяжелейших условиях, где смерть ходила рядом с жизнью, царила справедливость. И солдат и матрос видели ее. Поэтому могли, спасая командира, и грудь свою подставить под пулю. А Соляник… Соляник, после всего, что произошло, защитит Баглая своей грудью? Думаю, что нет…

— Ну, это уж вы слишком упрощенно, прямолинейно.

— Почему же «упрощенно»? Наша армия, наш флот — не безликая масса. Армия и флот состоят из Соляников, Баглаев, Вербенко, Кургановых… И если мы сегодня не воспитаем глубокого уважения, любви друг к другу, не проникнемся верой друг в друга, то кто знает, что случится, если снова, не дай бог, вспыхнет война…

Некоторое время в кабинете царила тишина. Курганов не отвечал, о чем-то задумался, собрав над широкими черными бровями глубокие морщины. А Вербенко, воспользовавшись паузой, продолжал:

— Мы, Виктор Васильевич, почти все свое время, энергию отдаем боевой подготовке, и это правильно. Иначе нельзя. Новая техника, новая сложная аппаратура, новые корабли… Но не мне вам говорить, что есть еще один вид оружия — морально-патриотическая сила бойца, закаленная, крепче любой стали. А ее одним уставом не воспитаешь. И таким поведением, как у Баглая, — тоже.

— Но ведь и таким, как у Соляника…

— Согласен. Соляник часто бывает недисциплинированным. И Баглай должен ставить его на место. Это его обязанность. Но не так, как в данном, конкретном случае. Сейчас Баглай фактически сыграл антивоспитательную роль. И дал Солянику все козыри в руки… Ведь команда все видела и слышала, и, уверяю вас, она — на стороне Соляника. А когда тот же Соляник опоздал с берега, пришел под хмельком и Баглай посадил его на гауптвахту, команда была на стороне командира корабля, вы это хорошо знаете. И комсомольская организация обсудила поступок Соляника, и в стенгазету он попал. И мы с вами не спорили, правильно поступил Баглай или неправильно. А вот сейчас — спорим… И я уверен: пока мы тут с вами беседуем, продолжаются разговоры и на корабле. Неприятные для Баглая разговоры.

Курганов долго молчал.

— Значит, вы считаете, — спросил он, наконец, — что Баглай должен снять взыскание? Иного выхода нет?

— Это еще не все, — поднял глаза Вербенко. — Я посоветовал Баглаю извиниться перед Соляником.