Читать «Шторм и штиль (с иллюстр.)» онлайн - страница 72

Баглай спустился в радиорубку. Увидев его, Куценький с наушниками на голове вскочил, чтобы доложить, но Баглай лишь рукой махнул.

– Поскорее возьмите координаты от всех кораблей.

Рука Куценького натренированно затанцевала по радиотелеграфному ключу. Юрий смотрел на эту руку с жадной надеждой; будто именно в ней было сейчас спасение.

Спасение? Нет, спасения не будет. Всему конец. Он, Юрий Баглай, опозорился на весь Черноморский флот. Теперь только и разговоров будет, что о нем. И на совещаниях - о нем, и в дружеском кругу - тоже о нем. Прохода не дадут, будут расспрашивать, смаковать. После этого хоть на глаза никому не показывайся... Вот ты и прославился, Юрий Баглай! Но это еще не все. Кто знает, какой вывод сделает Курганов... Он ведь сказал: «Какой же вы командир корабля»! Значит, кораблем ему больше не командовать. Это - последний поход...

Курганов долго просматривал радиограммы.

– Сообщите, что мы задерживаемся,- сказал он Баглаю и спустился в каюту.

А Юрий стоял на мостике, и горькие мысли терзали его. Он вспомнил своего отца. «Когда ты шел в атаку на врага,- мысленно обратился он к нему,- ты знал, что, может быть, идешь на смерть, но шел. И погиб ради других, ради меня. Надеялся, что, когда я вырасту, я буду таким, как ты. А я не оправдал твоих надежд, опозорил себя в ответственном походе. Значит, Вербенко прав, рано еще мне командовать кораблем. А если так, то из части я попрошусь, чтобы не смотреть в глаза Курганову, Вербенко, Лубенцу, Небабе и остальным. Ведь все они знают теперь, что я побоялся доложить командиру части о повреждении, испугался за себя, за свое служебное положение... Говоришь, если я уйду из части, то совершу еще одну ошибку? Что это будет малодушно? Да, ты прав, отец, никуда я отсюда не уйду. Пусть назначат меня кем угодно, хоть рядовым матросом, а не уйду. Здесь буду искупать свою вину...»

Время от времени он обводил взглядом корабль, видел боцмана Небабу, других членов команды и пытался угадать, что они думают сейчас о нем. Но матросы были заняты своими делами, боцман деловито сновал по палубе. И только машинистов совсем не было видно, словно их навеки скрыл корабль в своем железном чреве.

Доложив об аварии командиру корабля и Курганову, Николай Лубенец, растерянный, посеревший, спустился в машинное отделение. Матросы встретили его одним тревожным вопросом:

– Ну, что там?

– Плохо, хлопцы. Совсем плохо.

– Свирепствует Курганов?

– Ну как же не свирепствовать? - Лубенец оперся на машину и опустил голову.- Даже подумать страшно: где-то идут маневры, и Курганову нужно быть там, и всем нам, а нас, как дохлую рыбу, качают волны. Позор. Ох, какой позор!

– Что и говорить, такого еще не бывало. - Если подумать,- поднял измученные глаза Лубенец,- то в первую очередь виноват я.

– В чем же твоя вина, старшина? – удивились матросы.- Ведь ты же доложил командиру корабля еще на базе.

– Доложить-то я доложил, да на этом и точка вышла. Мало доложить, нужно было доказать, убедить... Ну, пусть бы мы позже вышли в море, пусть бы меня строго наказали, так зато сейчас горя не знали бы...