Читать «Пятая голова Цербера» онлайн - страница 46

Со временем все эти призраки поблекли и выцвели, но даже в последний год я никогда не засыпал, не сказав себе в последнюю минуту, что Мистер Миллион может утром повести нас в библиотеку. И никогда я не просыпался без страха, что лакей отца пришел за мной.

Потом мне сказали, что я должен с еще тремя перейти в другой лагерь. Мы несли с собой еду, но едва не померли по дороге от голода без присмотра. Оттуда нас отправили в третий лагерь, где нас допрашивали те, кто не был заключенными, подобно нам, а свободными людьми в мундирах; они тщательно записывали наши ответы и наконец приказали, чтобы нас вымыли и переодели; затем они сожгли нашу старую одежду и дали немного густого варева из ячменя и мяса.

Я очень хорошо помню, что именно тогда я наконец позволил себе понять, что это означает. Я опустил ломоть хлеба в свою миску и, когда вынул, он пропитался приятно пахнувшим соком, к нему пристали ячменные зернышки и кусочки мяса; я подумал о поджаренном хлебе и кофе на рынке рабов не как о чем-то прошедшем, а как о чем-то из будущего, и мои руки затряслись так, что я не смог удержать свою чашку, и мне захотелось броситься к ограде и закричать. В следующие два дня мы, шестеро теперь, уселись в повозку, влекомую мулами. Она тащилась по петлявшей дороге, почти все время под гору, пока за нашими спинами не скончалась зима, пока не исчезли березы и хвоя и не засветились цветы и свечки на ветвях дубов и каштанов, под которыми тянулась дорога.

Улицы Порт-Мимизона кишели народом. Я мгновенно затерялся бы с непривычки, если бы не носилки, нанятые для меня Мистером Миллионом, но я велел носильщикам остановиться и купил (на деньги, что он дал мне) газету у разносчика, чтобы наконец узнать точную дату. Хотя я знал месяц и год начала моего заключения, в лагере было невозможно узнать число текущих лет, которые все считали и никто не знал. Человек мог схватить лихорадку, и спустя десять дней, когда был достаточно здоров, чтобы вернуться к работе, говорил всем, что прошло два года или их просто не было. Затем ты сам подхватывал лихорадку. Я не могу вспомнить ни одного заголовка, ни одной статьи из купленной мною газеты. Я читал только дату в начале, всю дорогу домой.

Прошло девять лет.

Мне было восемнадцать, когда я убил своего отца. Сейчас мне было двадцать семь. Я полагал, что мне уже сорок.

Облезлые серые стены нашего дома были все те же. Железный пес с тремя волчьими головами все так же стоял посреди сада, но фонтан молчал, и клумбы вместо мха и шиповника полнились сорной травой. Мистер Миллион расплатился с моими носильщиками и ключом отпер дверь, которая во времена моего отца всегда охранялась, хотя и была незаперта — а когда он делал это, невероятно высокая и худая женщина, продававшая на улице пралине, бросилась к нам. Это оказалась Нерисса, и теперь у меня есть служанка и могла бы быть наложница, пожелай я того, хотя мне нечем ей платить.