Читать «Евреи и Европа» онлайн - страница 211

*

На первый взгляд тот факт, что как либерализм, так и демократия являются «проектами», делает возможным их синтез, который можно было бы назвать «либеральной демократией», с той оговоркой, разумеется, что его смысл будет совсем не похож на то, чем «либеральная демократия» обычно предстает в описании ее пламенных адептов. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказывается, что словосочетание «либеральная демократия» подразумевает несомненный и ярко выраженный парадокс — слишком во многом либерализм и демократия противоположны как по значению, так и по своим философским основам. Наиболее очевидным является тот факт, что стремление к равенству предполагает ограничение свободы. Так, например, для обеспечения хотя бы относительного равенства человеческое общество должно ограничить свободу богатых и сильных, их возможность бесконтрольно владеть миром и навязывать окружающим свою волю. То же самое касается и свободы реализации агрессивных и разрушительных инстинктов. Однако ограничение свободы во имя равенства не всегда выглядит привлекательно, у него есть и обратная сторона. Для обеспечения равенства ленивых и бездарных государство должно резко ограничить свободу самореализации их более трудолюбивых и талантливых соотечественников и лишить последних материальных плодов их работы. Это же верно и в том случае, если в фокусе оказывается проблема свободы, а не динамика равенства; реализация свободы индивидуума обычно приводит к увеличению неравенства в обществе. Получив известную свободу, гениальный ученый, который мог бы «как все» торговать медными тазами, создаст великую научную теорию, а крупный муниципальный чиновник утроит свою зарплату. Что же касается обывателя, то завидовать он будет, разумеется, чиновнику муниципалитета, но оскорбительным для него будет интеллектуальное превосходство ученого — особенно в том случае, если оно получит выражение в социальном и материальном плане. Чувство же унижения и неравенства сложится как из зависти к богатому и коррумпированному чиновнику, так и из чувства оскорбленности существованием признанного интеллектуального превосходства.

Впрочем, в рамках либерального дискурса проблема противоречия между требованиями свободы и равенства, достаточно схематично очерченная выше, оказывается частью более общей проблемы границ индивидуальной свободы. Достаточно очевидно, что требования равенства не являются единственной причиной появления таких границ. Неограниченная свобода одного человека обычно оборачивается несвободой других. Инстинкт разрушения, воля к власти и стремление к превосходству являются неотъемлемой частью человеческой природы, и поэтому существование неограниченных возможностей реализации свободы одного индивидуума обычно приводит к резкому ограничению свободы других. Иначе говоря, если рассмотрение проблемы свободы в чисто философском ключе может ограничиться рассмотрением свободы одного человека, либеральный дискурс вынужден выйти за рамки подобного рассмотрения — и попытаться уравновесить свободу многих. И потому в рамках либерального дискурса свобода неизбежно предстает как самоограничение. На первый взгляд такое самоограничение — внутренний императив либерализма, никак не связанный с идеями «демократии» и общей проблематикой равенства. Однако на самом деле это не совсем так.