Читать «Евреи и Европа» онлайн - страница 200

Подведем итоги. «Ролевые игры» являются не данностью, но скорее спектром возможностей, а степень успешности игры в целом (и степень ее интересности для отдельного игрока) зависит от того, какая часть из этих возможностей будет реализована. Разумеется, есть люди, которые приезжают на игры, чтобы убежать из опостылевшего мира повседневной жизни, чтобы провести пару дней на природе или выпить в хорошей компании. Но присутствие таких людей не имеет никакого отношения к тому достаточно разнообразному опыту, который становится возможным на игре. Этот опыт складывается из переживания открытия нового мира, из чувства поиска и опасности, из театра, разведки, боя, стратегических способностей и человеческого чутья. Но еще более важным является возможность отбросить, казалось бы, нерушимые конвенции существующего мира, побывать в ином существовании, выбрать себя, свой характер и свою судьбу иначе, чем мы выбираем в «реальном» мире, и, наконец, прожить все это как осознанную иллюзию. Может ли подобный опыт, если он, разумеется, реализован, помочь увидеть в ином свете мир нашего повседневного существования — вопрос, не имеющий однозначного самоочевидного ответа. Если ответ есть, он, безусловно, должен носить позитивную окраску.

*

Вот почти и все. Осталось сказать главное: то, ради чего такое длинное отступление на экзотическую тему оказалось в книге. Мне кажется, что «ролевые игры» и опыт, который они делают возможным, позволяют многое понять в том, что происходило с евреями в европейских культурах, и особенно в России. Еще в тридцатые годы, на заре современной культурологии, Йохан Хейзинга написал удивительную нестареющую книгу «Homo Ludens», с подзаголовком «Опыт определения игрового элемента культуры». Рассматривая различные пласты и аспекты культуры, он находил игровой элемент и игровые правила поведения практически во всем: в военном деле, правосудии, товарном обмене, искусстве, поэзии, философии. Впоследствии его книга станет источником вдохновения для бесчисленных постструктуралистов и романистов постмодернистского толка; так, в своей знаменитой статье «Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук» тогда еще молодой Жак Деррида начнет переосмысление функционирования культуры именно в терминах игры как общей модели культуры. И все же значение книги Хейзинги не исчерпывается ее влиянием на постструктурализм и постмодернизм. Как он показал, культура и игра неразделимы — что, впрочем, не отменяет возможной смертоносной серьезности игры. Более того, мне кажется, что игровой элемент — очень редко осознанный и часто глубоко трагический — присутствовал в опыте европейских евреев значительно больше, чем в культуре вообще. Когда я писал про юного Вальтера Беньямина, читал его статьи и заметки, меня часто поражала удивительная смесь неукорененности в конкретной национальной традиции и страстного желания быть ее глашатаем, своего рода игра в архетипического немца, которым он не являлся и никогда бы не мог стать. Впрочем, чуть позже Беньямин станет старше и станет другим.