Читать «Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2» онлайн - страница 57

Потому что выбор между идеалом и возможностями, первородством и чечевичной похлебкой совершался не под дулами автоматов. В бордели и казино не свозили в «черных воронках»… Люди отрекались от своего прошлого не потому, что их вздымали на дыбу. И давно пора посмотреть этой горькой правде в глаза.

1993 год занимает в метафизической катастрофе (а катастрофа — это процесс, разворачивающийся во времени) особое место.

В 1991 году народ взяли врасплох. Ему слишком многое пообещали. И это многое в конце концов и впрямь не сводилось к материальным приобретениям. В частности, народу пообещали верховенство закона над идеологическими предвзятостями, «крутизной» отдельных личностей, однопартийной блажью. Народу пообещали конкурентные правила политической игры и Конституцию как гарантию их соблюдения.

А в 1993 году оказалось, что конкурентные правила политической игры, они же демократические институты, важны, пока выигрывает тот, кто задает правила. А когда он проигрывает (ну, как шахматист партию в шахматы), — он бьет выигрывающего по лицу шахматной доской и затем предлагает сыграть новую партию.

Такой, весьма наглядно осуществленный подход изымал из приобретенных народом возможностей последние крупицы Идеального. Согласившись на изъятие Идеального, народ признал, что именно материальные возможности, будучи положены на одну чашу весов, перевесили Идеальное, положенное на другую чашу. Это признание усугубляло метафизическую катастрофу.

Пусть даже в 1991 году народ, поддержавший Ельцина, надеялся на новую жизнь, а не только на новое стойло и новое пойло. Мне очень хочется в это верить, ибо в этом оправдание народа, той Целостности, частью которой я себя ощущаю.

Но к 1993 году все всем уже было ясно. Ельцин пообещал лечь на рельсы — и не лег. Гайдар обокрал народ беспрецедентным в истории образом. Кичливость новых «социальных триумфаторов» была предельно оскорбительной. Рабочие, инженеры, ученые, аграрии, вся так называемая бюджетная сфера (да и весь реальный индустриальный и постиндустриальный уклад) оказались варварски подавлены во всех смыслах — нравственном, социальном, экзистенциальном. Все «нечечевичное», что в 1991 году оказалось по одну сторону баррикад с «чечевицей», испарилось к 1993-му. ОСТАЛАСЬ ТОЛЬКО ЧЕЧЕВИЦА. К ней-то и апеллировал Ельцин в этом особо горьком 1993 году: мол, коммунисты придут, прилавки опустеют, халява кончится, опять попретесь вкалывать и так далее.

Для народа наступил момент истины. Правила политической конкурентной игры и Конституция сломаны. Маски сняты, нуворишский оскал, скрывавшийся за этими масками, виден всем. Социальные, нравственные и прочие слагаемые, определяющие качество жизни, растоптаны. Если вы все это поддерживаете (а не сопротивляясь этому, вы это поддерживаете), то вы признаете, что Низ важнее Верха. А это — метафизическое признание.