Читать «Двое (рассказы, эссе, интервью)» онлайн - страница 160

Оставим географию, обратимся к политике. К Алексею Толстому то и дело подходят — одни за другим — зловещие заговорщики и контрреволюционеры всех мастей, они выдают ему разнообразные секреты, задушевно сообщают, кто убийца неповинного человека, доносят друг на друга и простодушно делятся кровавыми планами. Зачем? Это они помогают Толстому писать «Ибикуса». Сочинить он ничего не в состоянии. Поэтому жалостливые убийцы охотно снабжают писателя необходимыми сведениями. Кошмарные негодяи дружески рассказывают этому титулованному простачку о

«тайных заседаниях наверху, в курительной, членов Высшего монархического совета… Да и рассказывать тут нечего. Он сам все видел», -

пишет В. Петелин (стр.171). Тайные заседания видел? Каким образом? Как его герой, прохвост Невзоров? Послушаем Толстого:

«Дверь в каюту оставалась полуотворенной. Семен Иванович завел туда нос и увидел около стола, где горела свечка, стоявшего губернатора — огромного мужчину в черном и длинном сюртуке…

Разговор этот до того заинтересовал Семена Ивановича, что он неосторожно просунул нос дальше, чем следовало, в дверную щель.

Сейчас же губернатор обернулся и с проклятием схватил его за воротник. Невзоров пискнул».

Вот так. Зато «сам видел»…

Если в рассказе «Древний путь» встречается карикатурный персонаж «сахарозаводчик, похожий на лысого краба в визитке», то будьте уверены — это переодетый Толстой.

Толстой:

«Папа-краб негромко хрипел, не вынимая изо рта сигареты:

— Мне эти солдаты мало нравятся, я не вижу ни одного офицера, у них мало надежный вид».

«Шумом, хохотом, возней зуавы наполнили весь этот день. Горячая палуба трещала от их беготни. Им до всего было дело, всюду совали нос — будто взяли „Карковадо“ на абордаж вместе с пассажирами первого класса. Папа-краб ходил жаловаться капитану, тот только развел руками: „Жалуйтесь на них в Марселе, если угодно…“»

В. Петелин, стр.175:

«Но шумные, бесцеремонные зуавы то и дело отвлекали его, заставляли с беспокойством глядеть в их сторону. Такие молодцы могут выкинуть что угодно. Как было спокойно, тихо без них. А теперь шумом, хохотом, возней они наполнили весь этот пароход, который просто трещит от их беготни. Всюду суют свой нос, будто взяли „Карковадо“ на абордаж.

А жаловаться капитану бесполезно, он руками только разводит… А, бог с ними… Займись своими делами, граф Алексей Николаевич Толстой».

Неясно, как человек с такой убогой фантазией мог написать «Хождение по мукам» (очевидцы и участники Гражданской войны поражались точности описания событий, в которых Толстой даже отдаленно не участвовал), не говоря уже о «Петре Первом», — кто еще сумел так зримо представить нам эпоху Петра, что мы чувствуем себя живущими в ней:

«Картины созданного им мира, настолько подлинного, настолько реального, что даже в голову не приходит, что он создан из строчек; нет, он существует — вот он, рядом!» (Юрий Олеша).