Читать «Властелин дождя» онлайн - страница 3

Чтобы от нее отвязаться, Люш встал, попрочнее расставил ноги и трижды крикнул:

— Март — в дом, блохи — вон!

— Вот так, — успокоилась Турчанка, — Стариков надо слушаться, они не зря топтали землю. А теперь бери палку, с которой ночью шатался по деревне, и отправляйся отбивать лед с ячменя, что в конце огорода. А когда покончишь с этим делом, Турчанка сварит тебе кофейку, какой пила госпожа Вэрэску — царство ей небесное! — сладенького, пальчики оближешь!

— Напрасно ты за ее кости богу молишься, она своим кофием только в расход тебя ввела.

— Так я ж пью кофий из нута. Сама его по весне собираю, сама жарю. У, разбойник этакий!

От проклятий старухи Люшу только стало весело, и он отправился во двор. Ветер с вышины надул серые облака. Над кухонной трубой свились голубые ленты дыма. Кубрик, позвякивая цепью, с аппетитом слизывал с завалинки капли крови, что сочилась из тушки овцы, подвешенной на стене. Рядом, на деревянном помосте, высились ладно уложенные тюки табака, которые притащил Василе Попеску.

Люш отправился на веранду, где в углу стояла его палка с набалдашником. В соседней комнате Илинка просеивала муку; при звуке его шагов она высунула в приоткрытую дверь голову и сказала с завистью:

— В Рымник едешь, чертяка.

— Врешь ты все, — огрызнулся Люш, глядя на ее продолговатое лицо, испачканное мукой. — Врешь, потому что дура! — говорил он, размахивая палкой, будто хотел отвязаться от чертополоха.

Обругал ее, а сам все ждал — вот-вот она повторит, что он едет. Однако Илинка поняла, куда клонит братец, спрятала голову, и теперь только слышно было, как сито все быстрее ходит в ее руках. Из-за этой вредины Люш даже губы искусал от злости.

Несмотря на свои семнадцать лет, оба они, и брат и сестра, каждый день тщательно готовили друг другу множество подвохов. Чаще побеждала Илинка, потому что мать, от которой она унаследовала немного капризную мечтательность, всегда поддерживала и защищала дочь. Илинка была вылитая Катерина в молодости. Бывало, встанет Катерина поутру, поглядит на Илинку, и такое у нее чувство, будто живет она сразу дважды: сорокалетней женщиной, постаревшей и печальной, потому что так безжалостно обошлось с ней время, и черноглазой тоненькой девочкой с твердо очерченными темными губами, опьяненной своей молодостью, летящей по жизни с беззаботной легкостью ветра.

Василе Попеску считал, что это из-за Катерины Люш и Илинка постоянно не ладили. Когда они были детьми, Люш донимал сестру тем, что пугал по ночам. Он вставлял в свои редкие зубы спички, заворачивался в простыню, а в руках держал блюдце с зажженной цуйкой — цуйка горела зеленым пламенем, а Люш, переступив порог, опрокидывал стул. Илинка просыпалась, вскрикивала и забивалась под одеяло: фосфорные головки спичек над зелеными парами цуйки казались ей огненными клыками, они тянулись к ней, чтобы ее растерзать. Тут Люш убегал в свою комнату, сбрасывал простыню и, вернувшись уже в рубахе, делал вид, что очень удивлен, почему она кричит во сне…