Читать «Чудаки» онлайн - страница 125

— Не хочешь ли возвратиться в Варшаву? — спросил я его.

— Успеем еще возвратиться, барин, но теперь мне не к спеху: вот, как-то я освоился с этой жизнью.

— Помнишь ли, как тебе было невтерпеж, как ты хотел бежать отсюда?

— Теперь другое дело, барин, мы на своем хозяйстве, и охота здесь хороша.

Я улыбнулся. Станислав уже привился на этой земле, а еще удивительнее, что он стал серьезнее: он понемногу подражает мне. Это хорошо; двойная польза из этой реформы; даже те, которые не хотят, — идут за нами, как Панурговы овцы. Слава Богу!

Несмотря на убедительные просьбы конюшего, Ирина никуда не уехала. Лето просидела в деревне, и кажется, осенью и зимой тоже не собирается в город, потому что нисколько об нем не скучает. Я бываю в Румяной, мы все еще на одной ступени, — хорошие друзья, и больше ничего. О том, что в сердце происходит — я не пишу: кто об этом пишет?

Всякий день, всякий час у меня усиливается желание быть с нею; я не знаю, перенес ли бы я разлуку? Однако ж, несмотря на эти чувства, которые волнуют мою грудь, я не могу ни слова промолвить! Она богата, я беден! Я буду молчать, пускай только не прогоняют меня.

Мой дед уже более снисходителен ко мне. Странно, как этот человек все знает, что у меня делается, точно, невидимкой следом ходит за мною. Впрочем, мы редко видимся, но по разговору я узнаю, что ему известен каждый мой шаг. Неужели у меня есть домашний шпион? Недавно мне пришлось платить часть денег за посессию по уговору; я еще не распродавал запасов, и признаться, мне трудно было бы расплатиться, если бы я не был уверен, что добрейший Граба поможет мне. Когда я именно собирался к нему, приехал дед и после короткой беседы сказал: я привез тебе денег.

— Денег? — спросил я.

— Ведь тебе нужно заплатить за посессию, а я слышал, что ты еще не распродавал продуктов, потому что июнь обманул тебя?

— Это правда, — ответил я, — но я имею возможность…

— Сделать заем! Ну, так займи у меня.

— Нет, дорогой пан конюший; я вам очень благодарен, но…

— Все еще прежние церемонии?

— Да, иначе нельзя, — возразил я.

Он посмотрел на меня и более не настаивал.

— У кого же ты займешь? — спросил он.

— У пана Грабы.

— Так ты предпочитаешь занять у него, нежели у меня — твоего деда?

— Он не заподозрит меня в выпрашивании милостыни.

— Эх, не делай этих глупых отговорок. Зачем, прошу тебя, портить кровь старику?

Я замолчал; он ходил по комнате.

— Ведь почти год, как ты с нами? — спросил он.

— Да, иначе нельзя, — возразил я.

— Ну, а в город поедешь?

— Зачем мне ехать? Нет интереса.

— Да так, немного повеселиться?

— Теперь это мне не по вкусу.

— Смотрите, какой философ!

И все он ходил и ворчал что-то под нос; в промежутках только я слышал:

— Черт его знает! Черт его знает!

Из разговора я узнал от конюшего, что он отлично высчитал, сколько раз я был в Румяной, и как долго там сидел.

— Откуда вы имеете эти известия? — спросил я.

— Откуда? Разве соседи не знают, кто где сидит?

— Отчего же я не знаю, что делается в доме пана конюшего?

— У тебя другое в голове.

— То что и у вас — хозяйство.