Читать «Горит восток» онлайн - страница 70
Сергей Сартаков
У тебя и сейчас она? — Порфирий рывком повернулся к Аксенчихе.
— Нету… нет… Погоди, дай все я тебе по порядку. Порфирий стал опять жевать хлеб. Аксенчиха, чтобы
затянуть свой невеселый рассказ, углубилась в мелкие, нестоящие подробности. Дотошно расписала, в чем Лиза была одета, какая обувь была у нее на ногах, где спала она у Аксенчихи, какую работу делала.
Уж до того-то она прилежная и скромница была, — нахваливала Аксенчиха Лизу, — на радость каждому бы такой человек. Матери — дочка такая, мужу — жена.
Не тяни ты душу мне! — закричал Порфирий. — Ты скажи, жива она?
Жива, — потупясь, проговорила Аксенчиха, — да я все тебе расскажу.
Так говори, что ли!
Ну вот, а Дуньче моей и Григорию поперек горла стала она. Сам знаешь характер мой: никому не спущу. Уж я Дуньчу с Григорием и словами увещевала и чересседельником, бывало… Так они тогда еще хуже к ней. Исподтишка поедом стали есть. Не углядишь за каждым разом. А Лизавета твоя кроткая, не огрызнется, не отлается, обиду, горечь на душу себе складывала, а потом взяла и ушла.
Ушла? Куда ушла?
На железной дороге, на постройке, потом она объявилась. — Аксенчиха подумала. — У немца какого-то в прислугах, что ли, жила.
На постройке? У немца? — Порфирий торопливо дожевывал хлеб. Глаза у него заблестели. — Так я найду ее, возьму домой. Кто он такой, немец этот?
Да, вишь ты… — старуха замялась.
Чего?
В прошлую пятницу Лизавету вроде как в Иркутск… увели.
Увели? Кто увел? Почему увели? — Порфирий вскочил, едва не опрокинув стол. Ложка упала на пол. — Почему ты не говоришь мне правду, бабка?
— Правду говорю. Увели. Вместе с кандальниками. Порфирий обхватил голову руками, приник к столу.
Аксенчиха молчала. Знала: горе мужское не словами лечат, а молчанием. Она отошла подальше, за печку, чтобы Порфирий понял, что он остался один: так ему будет легче. Поплачет — сухих слез мужских никто не увидит.
Но ворвалась Дуньча, шумная, оживленная. Сунула ребенка на кровать, увидела на столе нарезанный хлеб, схватила ломоть.
Мама, кто это тут спит у тебя за столом?
Потише! — остановила ее Аксенчиха. — Выйди в сени.
За что ее увели? — поднимая голову, спросил Порфирий. Он не слышал, как в избу вбежала Дуньча, не слышал, о чем она перемолвилась с матерью.
Убиться! — закричала Дуньча. — Да это же сам Порфирий!
Уйди ты! — потащила ее за плечо Аксенчиха. — Дай одуматься человеку.
Да ведь он же про Лизку свою спрашивает, — вывертываясь из цепких рук матери, сказала Дуньча, — ну, а я все про нее знаю…
Уйди, Дуньча! — грозно крикнула Аксенчиха.
Что ты знаешь? — потянулся к Дуньче Порфирий.
Все знаю. Варначина она оказалась, в каторгу ее повели…
Аксенчиха дала Дуньче такой подзатыльник, что та захлебнулась словами, и вслед за тем вытолкала ее в сени. Однако прежде чем захлопнулась дверь, Дуньча успела еще прокричать:
Ребенка своего задушила она и против царя всякие книжки читала!
Аксенчиха закрыла дверь на крючок. Еще дрожа от гнева, подошла к Порфирию.
Может, зря это все люди болтают. Никто толком не знает.
Порфирий отодвинул Аксенчиху рукой.