Читать «Горит восток» онлайн - страница 110

Она потерлась щекой о плечо.

Ну чего привязался?

Кончено, — Савва поднял кверху обе руки, — я уже отвязался. Ты мне только вот что скажи, Верочка: как мамашу звать твою?

Ну, Агафья Степановна…

Не может быть! Тогда скажи: почему мне Агафья Степановна в квартире отказала?

Девчонка хихикнула и отвернулась.

Не знаешь?

Знаю.

Ну, скажи.

Не скажу. Вот почему… — И остановилась.

Что же ты? — настаивал Савва.

Потому… «По кудрям да по рубашке вижу, говорит, забулдыга парень. И еще из Нижнего. Обязательно, говорит, гармонист и пьяница». А у нас и так тятя мой выпивать любит.

Вот оно, оказывается, дело какое, — протянул Савва. — Значит, я — гармонист и пьяница?.. А где твой тятя работает?

В мастерских.

А чего же он такой пьяница?

Пьяница — это ведь она про тебя сказала. Тятя-то не пьяница. Только выпивает. А чего же ему не выпивать? — убежденно сказала Верочка. — Все пьют. Хорошо еще, в карты не играет.

А ты в дурака умеешь играть?

Умею.

Ну и я тоже умею. Только чтобы не мошенничать, — он предостерегающе поднял палец.

Все равно оставлю, — пообещала Верочка.

А это еще посмотрим… — сказал Савва. — Ну ладно, пока до свидания. — И сам пошел было, да еще остановился. — Погоди! Ну, пьяница — я еще понимаю, а гармонист чем плохой человек?

Будешь по ночам с девчатами гулять, — отбегая, засмеялась Верочка, — а мама у меня строгая, таких не любит.

Савва посмотрел ей вслед, на ее мелькнувшие в траве крепкие, загорелые ноги, обдернул рубашку, поправил поясок и пошел обратно в поселок.

Агафья Степановна, — сказал он удивленно взглянувшей на него женщине, — вы на кудри мои внимания не обращайте, к ним привыкнуть можно. Водки же я, честное слово, капли в рот не беру. И не гармонист. Да вы что, Агафья Степановна, так гармонистов не любите? Право… Ну, пустите меня к себе на квартиру! Честное слово, через два года пожалеете, что я не гармонист…

И действительно, скоро Агафья Степановна пожалела, что Савва не гармонист.

"Два года прошли незаметно. Вера вытянулась, похорошела, из горкой босоногой девчонки превратилась в степенную, держащую себя с большим достоинством девушку.

Вечерами, когда заканчивались все домашние дела, хотелось в поле, на лесную опушку или в круг молодежи — поиграть, попеть, поплясать. И уж куда было бы лучше ходить об руку со своим гармонистом!

Медведь ты, чистый медвежонок! — дразнила она иногда Савву, теперь ласково, чуть поднимая тонкую бровь. — Ни попеть ты, ни поиграть на гармони не умеешь. А еще нижегородский…

И качала головой, поводила плечами так, что тихонько постукивали бусы. Они садились играть в карты, и дураком неизменно оставался Савва.

Вера с ним очень сдружилась и редко на гуляньях отходила — разве только для того, чтобы повертеться в сибирской «подгорной», до которой Савва не был охотником.

В летние праздники они вдвоем, поднявшись до зари, переплывали на пароме Уду и уходили под Вознесенскую гору. Там собиралась и еще молодежь, а бывало, приезжали на подводах и целыми семьями, с корзинами напитков и съестного, со сковородками и самоварами, — и день проходил очень весело. Вере с Саввой не сиделось на травке внизу, у реки. Хотелось непременно подняться по крутому-крутому и длинному сыпучему откосу к отвесным скалам н там, пользуясь уступами и трещинами в камнях, взобраться на самый верх обрыва. Туда вели удобные тропинки, обходы, но это было неинтересно… Лазать по скалим Савва был большой мастер и быстро обучил этому искусству и Веру. Они возвращались с прогулки домой исцарапанные, загорелые, увешанные венками из живых цветов.