Читать «Классик без ретуши» онлайн - страница 468
Николай Мельников
Схожую позицию занял Джин Белл. Начав свою рецензию «за здравие» и отметив «сильные стороны» «Арлекинов» — «Буквально каждое предложение выписано восхитительно: в конце концов Набоков — великий виртуоз-импровизатор художественного слова, Ференц Лист английской прозы. Не устаешь восхищаться тем, как он описывает своих персонажей. Его взгляд на флору и фауну остается неизменно острым и живым; быть может, уж слишком роскошны бывают у него пейзажи, этакая цветистость ради показа мастерства», — рецензент довольно быстро переключился на другую тональность, задав жару и Набокову, и его университетским клевретам: «„Смотри на арлекинов!“ — книга, лишенная подлинного интереса. Она может захватить при одном-единственном условии, если читатель приобщен к особому культу. Непосвященных туда не допускают, а периодические припадки самовосхваления превосходят шедевры рекламных изданий „Успех“ и самого Нормана Мейлера. Это корпоративный роман в самом чистом виде, подчиненный священным интересам одной личности, ну разве еще интересам его нескольких академических прихлебателей — этой послушной ватаге сателлитов, что, превознося новый роман, тут же мчатся выуживать и смаковать все гостиничные аллюзии, славянские каламбуры с поговорками и скрытое издевательство за старые обиды. Но хуже всего то, что, кроме Ричарда Пурье, не нашлось рецензента, способного проанализировать серьезнейшие изъяны романа, а пуще всего огорчает то, что наши ученые интеллектуалы встречают бурными аплодисментами такой скабрезный хлам, как эти мерзкие книжонки „Ада“ и „Смотри на арлекинов!“ — воплощение старческого брюзжания, убогости, пустоты и скуки» (
Самым яростным набоковофобом выказал себя Питер Акройд , написавший язвительную рецензию, которую можно было бы свести к сакраментальной формуле «А был ли мальчик?». Акройд предпринял яростный штурм на писательскую репутацию Набокова, стремясь выставить его «чистой воды краснобаем», поднаторевшим на саморекламе и беспощадно эксплуатирующим не им найденные художественные приемы.
Таким образом, под конец своей писательской карьеры Набоков неожиданно сам для себя оказался в роли пресловутого «гипсового куба» (см. набоковское послесловие «О книге, озаглавленной „Лолита“»), перед которым — к ужасу верных почитателей и трудолюбивых диссертантов — вдруг выросла целая орава «смельчаков» с молотками и кувалдами. И хуже всего было то, что у своих недоброжелателей Набоков уже вызывал не озлобление, суеверный ужас или отчаянное желание «запретить» (как это было после выхода «Лолиты»), а пренебрежение и насмешки. Набоков перестал быть дразнящей загадкой: столь старательно сконструированный имидж сыграл с ним злую шутку, заслонив от читателей слишком многое, чем было богато его многогранное творчество.
Анатоль Бруайар
Стриптиз с закавыкой
Кто еще, кроме Владимира Набокова, мог придумать несуществующего писателя с единственной целью невыгодного для него сравнения с самим Владимиром Набоковым? Вадим Вадимович, герой «Смотри на арлекинов!» — русский писатель из эмигрантов, чья карьера «до странности» повторяет судьбу своего создателя. Существенное различие только в качестве произведений того и другого. Хотя Вадим — знаменитый писатель, его неотступно преследует «ощущение, какое испытываешь во сне, будто моя жизнь — это жизнь неведомого близнеца, пародия, ухудшенное издание чужого бытия… кажется, будто дьявол понуждает меня изображать ту, другую личность, того, другого писателя, который был и будет несравненно более великим, более удачливым и жестким, чем ваш покорный слуга…» Весь белый свет понимает, что Вадим — это тот самый Набоков, тот самый «другой», несказанный, до кого не дотянуться даже во сне.
