Читать «История Стража: кинжал Судьбы» онлайн - страница 40

Светлана Кобелева

— Так вот почему с утра было так тихо… — я поймала взгляд Андрэ, устремленный на раскрытую книгу в моих руках. Затем он произнес, смотря на извивающееся у ног порождение магии, над которым я билась довольно долгое время:

— Огненная змея… Мне никогда не создать ее.

Задумавшись на мгновение, я спросила:

— А у тебя хватит силы, чтобы поддерживать в ней жизнь?

— Да, — он удивленно посмотрел на меня.

— Тогда она твоя, согласен? — удивление на его лице смешалось с радостью.

— Ну что вы виэль Катарина, ее ведь так сложно создать.

— Андрэ я смогла один раз — смогу и еще… Так ты согласен?

— Конечно!

Тогда я взяла на руки маленькое извивающееся дитя огня, целиком поместившееся у меня в ладони. Змея была красновато-золотистой с изумрудными глазами и малым черным раздвоенным языком, который она то и дело высовывала, когда угрожающе шипела.

— Вытяни руку — юноша послушно повиновался.

Я взяла Создание за голову и за хвост и сомкнула на его запястье тонкий золотой браслет в форме змеи. В его глазах читалось удивление.

— Ничего, когда ты произнесешь нужное слово, она оживет, — тут я указала его в книге, — а если захочешь, чтоб она вновь обратилась в золото, произнеси это, — указала еще одно заклинание.

— Спасибо, виэль, — он благодарно поклонился.

— Пустяки, но поспешим.

Закрыв книгу, я в сопровождении юноши направилась к Жилищу. В свете догорающего дня уже готовились к празднику: на главной площади, перед зданием Орде ставили большие дубовые столы, носили бочки, украшали растущие неподалеку деревья разноцветными мерцающими шарами — порождением чистой магии воздуха, и суетились, всячески украшая семь белых стульев с резными спинками, больше похожими на троны.

Наскоро поужинав остывшими кукурузными лепешками, я выбежала на лестницу, ведущую вниз, и столкнулась лицом к лицу с Кетаном, поднимавшимся вверх. Он приветливо улыбнулся, затем внезапно исчез, и я ощутила теплую ладонь на плече и, оглянувшись, увидела все ту же приветливую улыбку. На мой немой вопрос он не без гордости ответил:

— Я овладел телепортацией.

— Но все это не мешает вам, вирт, пользоваться лестницей, — прошептала я.

— Привычка, — усмехнулся он, — но к делу: я пришел напомнить вам о празднике.

9

Когда мы выходили из Жилища, то я заметила, что в здании было непривычно тихо, лишь в немногих окнах горели свечи. Все обитатели собрались на площади под призрачным мерцанием разноцветных фонарей, где недалеко от входа в Академию в два ряда стояли массивные столы, уставленные разными блюдами, большими и малыми бочками, украшенными цветами и плющом. Вместо обычной одежды девушки были облачены в зеленые и коричневые платья, украшенные нежными цветами — они же были вплетены в их волосы, собранные в замысловатые прически. Лишь я и еще несколько девушек, не успевших пошить платья, ходили в повседневной одежде. Но меня это ничуть не смущало, напротив, я настолько сильно привыкла к своей удобной и мрачной одежде, что почти никогда с ней не расставалась. Идя рядом с Кетаном, одетым так же, но только с вышитым на плече знаком ветра, я ощущала, что в чем-то мы похожи. И не только тем, что оба уже достигли черного мастерства, но и тем о чем говорил Риваол. Он был мрачен, и в лунном свете его глаза светились каким-то особым угрожающим светом. Наполовину тангериец, потомок Даркона, темная мятущаяся душа, вечный странник — он был предан единственной, той, с кем я не могла соперничать — Академии. Его поведение продолжало оставаться для меня загадкой. Он шагал, смотря прямо перед собой, но временами я ловила на себе его пристальный, изучающий взгляд, как будто он пытался проникнуть в душу и там найти ответы на свои вопросы. Праздник встретил нас легкими веселыми переливами музыки. Меж столов сновали слуги в серых балахонах и подносили мастерам вино. К нам тоже подошла миловидная девушка и, наполнив деревянные кубки, подала их нам, многозначительно улыбнувшись Кетану, после чего слегка закусив губу, окинула его томным взглядом. Но он не обратив внимания, прошествовал мимо, я же метнула в нее взгляд полный горькой иронии.