Читать «Романтический эгоист (L’Egoiste romantique)» онлайн - страница 5

Воскресенье

Я слишком часто вступаю в ПСБП с самим собой.

Понедельник

Долгое время я ложился спать радостный. Теперь у меня нет времени даже на депрессию. Кто я? Некоторые утверждают, что меня зовут Оскар Дюфрен; прочие полагают, что мое настоящее имя – Фредерик Бегбедер. Иногда я сам теряюсь. Просто я считаю, что Фредерик Бегбедер не прочь бы стать Оскаром Дюфреном, да кишка тонка. Оскар Дюфрен – это он сам, только хуже, иначе зачем бы его придумывать?

Вторник

Я дал отбой Пенелопе. ПСБП не будет. Что ни день, то вечеринка: решил позажигать на тусовках в Институте арабского мира на презентации «Зурбана», нового журнала, бумажного и сетевого, и на тусовке Amazone.fr, устроенной на корабликах, стоящих у причала под Библиотекой Франсуа Миттерана. На обеих интернет-тусовках, где обстановочка тоже была вполне виртуальная. Я повстречал там интернетчиков вроде меня, которые так привыкли сидеть дома в одиночестве, уткнувшись в экран компьютера, что и в толпе держатся особняком, с пустым бокалом в руке. У них остановившийся взгляд, никто им не нужен, они уже привыкли к состоянию современных зомби в прозрачных зданиях. Они не в силах кем-либо заинтересоваться. Одиночество – логическое следствие индивидуализма. Наш экономический эгоизм стал образом жизни. Как блеснуть в живом разговоре, лицом к лицу с собеседником, если привык тратить минут пятнадцать на письменный ответ? Виртуальность – наше спасение от правды.

Среда

Все дни и ночи напролет я забываю Клер. По полной программе. Утром, просыпаясь, я знаю, что буду этим заниматься до вечера. У меня теперь новая профессия: забыватель Клер. На днях Жан-Мари Перье выдал мне:

– Если ты знаешь, почему ты кого-то любишь, это значит, что ты его не любишь.

Я записываю эту фразу зажмурившись, чтобы сдержать слезы.

Понедельник

Тренируюсь перед зеркалом, принимая медийно-смиренный вид (тут главное – опустить глаза и одновременно вскинуть брови).

Вторник

Телефонный звонок в сумерках. Людо хандрит в обществе жены и дочери:

– И так мне в лом трахать все время одну и ту же бабу, так тут еще ребенок вопит в соседней комнате, как мне с этим жить, по-твоему?

– Ты не можешь упрекать дочку в том, что она плачет. Человеческое существо начинает рыдать, как только появляется на свет.

– Бог все очень плохо устроил. Бэбики должны смеяться, приходя в этот мир.

– С чего бы это? Они предпочли бы вернуться в лоно матери, совсем как мы с тобой.

Он вздыхает. Каково депрессивному отцу слушать вечный рев своего ребенка! Но я все-таки пытаюсь его утешить:

– С другой стороны, если б мы умерли, нам не удалось бы пожаловаться на жизнь.

Четверг

Кинофестиваль в Довиле = чемпионат по одиночеству в толпе. Лангустины утопают в майонезе на террасе отеля «Норманди», и никто не приходит им на помощь. Сижу между Кристин Орбан и Филиппом Буваром. Жаль, не за соседним столиком, а то я мог бы очутиться между Брайаном Де Пальма и Элли Медейрос. Сегодня утром я посмотрел «Невидимку» Пола Верхувена, римейк «Человека-невидимки», – сценарий, надо отметить, под стать человеку из названия.