Читать «Разрушенное святилище» онлайн - страница 46

Он замолчал, мелкие капли пота выступили над верхней губой. Визалиус раздумчиво протянул.

— Я не знал, что тебе так плохо. Но теперь поздно сокрушаться, нужно приспосабливаться к тому, что есть. Тебя что, сажали в Темноту?

Этим словом называли глубокие ямы, заполненные грязной водой, кишащие пиявками и крысами, вылезающими из нор, прорытых в земле над поверхностью воды. В них попадали провинившиеся солдаты и ополченцы, стоя в смрадной воде по горло, а то и по подбородок, в зависимости от роста. Как правило, в ней проводили несколько колоколов. На более длительное время заключали редко и только за самые нетерпимые проступки, граничащие, по мнению армейского начальства с преступлением. Нередко при этом наказанные погибали, не в силах вынести непрерывное бодрствование и захлебываясь в воде.

— И не раз, — с горечью ответил Рогвард, — меня послали за добычей в Нижний город, но я не могу воровать, меня сразу поймали. Мало того, что избил хозяин-булочник и его соседи, так за то, что возвратился с пустыми руками, наказал сержант. Знаешь, мой еще похуже твоего будет. В другой раз я отказался на учениях метнуть копье в живого человека, какого-то пьяницу, что приволокли с нижнего уровня. Да и еще много чего совершил, что считаю правильным, чему учили мать с отцом, а здесь считается преступлением.

Визалиус, нахмурив густые брови, наставительно сказал.

— Ты сам виноват. Что такое нищий, ни себе, ни другим не нужный? А мы научимся защищать страну.

— Но это человек, — загорячился Рогвард, — не хуже тебя или меня. Боги определяют наш жребий, и разве он виноват, что ему выпало быть пьяницей? А мы убили его, значит, пошли против воли богов.

Визалиусу было жаль брата, он сочувствовал ему и хотел поддержать, как бывало всякий раз, когда младший прибегал за помощью, но он сознавал собственное бессилие. И это понимание рождало раздражение при виде унылого, несчастного лица брата.

Он поднялся со скамьи и заходил перед нею, размахивая руками, пытаясь жестикуляцией придать уверенность собственным словам.

— Одни твои речи противоречат другим, ты бормочешь, как малое дитя, сам не понимая, что говоришь. Конечно, боги определили быть этому человеку никчемным, но вовсе не ты решил его участь, предав смерти, а те же самые всемогущие. И разве не говорили жрецы, которые слышат их голоса и передают нам, что каждый должен повиноваться своему господину? Для нас сейчас главными являются наши сержанты. И это ты идешь против высшей воли, отказавшись исполнить приказ, а не те, кто уничтожил одного-двух никому не нужных оборванцев!

Губы Рогварда расползлись в натянутой улыбке.

— А ты убивал, брат?

Глаза Визалиуса помимо собственной воли скользнули в сторону. Он предостерегающе произнес.

— Мои дела тебя не касаются, — но тут же устыдившись своей уклончивости, как будто он признавал постыдность совершенных поступков, вспылил. — Да, на учении убил одного ублюдка из Нижнего города, и если потребуется, сделаю это снова. Хватит ныть! Лучше думай о том, что нам предстоит. Следи за мной, не бойся, не торопись, помни, Темнота — ничто по сравнению с тем, что нам грозит, если опозорим сержанта.