Читать «Любимая мартышка дома Тан» онлайн - страница 6

Я рассчитывал сползти с внутренней стороны стены на безлюдную глухую улицу, где были мои же склады простого белого шелка для отправки в громадный и ненасытный Бизант. Но именно там, под стеной, почему-то разместился на ночлег известный всему Восточному рынку персонаж, носивший откровенно фальшивое имя Удай-Баба, с ударением на последнем слоге. Профессиональный святой, то есть проповедник лично изобретенной им религии, был перманентно грязен, бородат и космат. Правда, в отличие от прочих пророков Инда и Бактрии, он был вполне нормален и разумен — стоило только присмотреться к его ехидным глазам навыкате между вывороченных красных век. Кстати, после двух-трех бесед с Удай-Бабой на темы вечности, воздаяния и плотской любви как религиозного ритуала у меня возникло неопределенное подозрение, что, кроме проповедей, он занят такой же, скажем так, торговлей шелком, что и я. Уж очень удобно быть человеком, которого никто не спрашивает, куда он идет, почему появляется и исчезает и с кем разговаривает.

Вот эта личность и подпирала теперь стенку, которую я переползал уже буквально на животе, выглядя при этом куда более святым человеком, чем сам Удай-Баба, то есть до невозможности грязным, с лоснящимся и исцарапанным лицом, с непокрытой головой и застрявшим в волосах сором.

Удай-Баба широко открытыми глазами следил за моим падением на мягкую землю и последующими попытками встать на ноги, которые уже буквально подламывались.

Теперь все стало значительно проще. Можно было не оглядываться назад и вверх — не гонится ли за мной седой арбалетчик. У меня не было сомнений, что своими летящими прыжками он легко догнал бы меня. А раз он этого делать не стал, то действительно был не врагом мне, а спасителем.

Здесь, на рынке, пахло погасшими углями, закапанными застывшим мясным соком, и перемещались, как тени, уборщики мусора. Ковыляющий на одеревеневших ногах, изодранный и вывалянный в грязи согдиец тут никого удивить не мог — подумаешь, караванщик, выпивший еще днем лишний чайник вина и только что проснувшийся в канаве.

Так, без сил, добрался я до нашего подворья, где, как обычно, еще горели масляные плошки и полулежали на коврах редкие посетители, решившие провести здесь всю ночь. У ворот меня перехватили сильные парни с обычно лишенными выражения, а сейчас встревоженными лицами. Похоже, здесь знали о случившемся всё в подробностях еще до моего прихода. Парни буквально внесли меня под старое раскоряченное дерево, украшенное фонариками со свечами внутри. Мне навстречу спешил мой дорогой Сангак, сияя щербатой улыбкой, от которой людям, незнакомым с ним, часто становилось не по себе. Он проследил, как меня укладывают на приготовленные ковры и подушки, затем пощелкал пальцами единственной руки над головой.