Читать «За волшебной дверью» онлайн - страница 40

У меня нет Эдинбургского издания Стивенсона. Если бы вы захотели подарить его кому-нибудь, то я был бы последним, кто посоветовал бы подобное. Возможно, в конце концов я предпочел бы иметь Стивенсона в разрозненных томах, а не в одном полном выпуске. Лучше меньше, да лучше. И это относится к большинству писателей. Уверен, что друзья Стивенсона, которые чтут его память, имели серьезные и специальные указания, как публиковать это полное Эдинбургское издание. Не исключено, обо всем было условлено еще до его горестного конца. И все же, вообще говоря, я полагаю, что самую большую пользу принесет писателю тщательный отбор его произведений перед их публикацией, прежде чем они будут подвержены переменчивым веяниям времени. Каждый слабый росток тут, каждый незрелый побег должны быть удалены, а лишь сильные, здоровые, выдержавшие непогоду ветви оставлены. Тогда и все дерево будет стоять долгие годы. Какое же неправильное впечатление об истинном Стивенсоне сложится у нашего требовательного внука, если ему случится заглянуть в любой из полудюжины этих эдинбургских томов! Наблюдая за его рукой, неуверенно скользящей по книгам, как мы будем молиться, чтобы она остановилась на наших любимых книгах — „Новых арабских ночах“, „Морском отливе“, „Потерпевших кораблекрушение“, „Похищенном“ или „Острове сокровищ“! Эти книги никогда не утратят своего очарования.

И что за превосходные произведения в своем жанре эти два последних! „Похищенный“ и „Остров сокровищ“. На моей книжной полке внизу они просто бросаются в глаза. „Остров сокровищ“ — лучшее из них, несмотря на то, как я мог бы полагать, что „Похищенный“ обладает более непреходящей ценностью, поскольку это замечательный и красочный очерк положения дел на севере и северо-западе Шотландии после последнего восстания якобитов. В каждом романе действует новый удивительный герой — Алан Брек Стюарт в одном, Долговязый Джон Сильвер в другом. И конечно, Джон Сильвер с его широким, как окорок, лицом и крошечными глазками, сверкающими, точно стеклышки, на этом огромном лице — король всех морских разбойников. Обратите внимание на то, какое сильное впечатление он производит, хотя рассказчик так прямо утверждает это довольно редко. Он обычно прибегает к сравнению, косвенному намеку, непрямой ссылке. Вызывающего неприязнь читателя Билли Бонса преследует страх встретить „одноногого моряка“.

Капитан Флинт, как нам рассказывают, был смелый человек: „Что за голова был этот Флинт! Никого он не боялся, кроме Сильвера. Он, знаешь, мягко стелет, этот Сильвер…“ Или еще, где Джон сам говорит: „Одни боялись Пью, другие — Флинта. А меня боялся сам Флинт. Боялся меня и гордился мной… Команда у него была отчаянная. Сам дьявол и тот не решился бы пуститься с нею в открытое море. Ты меня знаешь, я хвастать не стану, я добродушный и веселый человек, но, когда я был квартирмейстером, старые пираты Флинта слушались меня, как овечки“. Так, с помощью какого-то штриха здесь или намека там перед нами возникает образ сладкоречивого, но жестокого и властного одноногого дьявола. Мы воспринимаем его не как плод вымысла, а как органическую живую реальность, с которой вступили в контакт. Таков результат тех тонких, заставляющих задуматься приемов, благодаря которым и был создан этот персонаж. А сами пираты! Сколь просты, но сколь убедительны небольшие штрихи, указывающие на образ их мыслей и действий: „Я хочу жить в капитанской каюте, мне нужны ихние разносолы и вина“. Или: „Вот если бы ты поплавал с Билли, тебя не пришлось бы окликать два раза. Билли никогда не повторял приказаний, да и другие, что с ним плавали…“ Пираты Вальтера Скотта в его „Пиратах“ восхитительны, но им не хватает чего-то человеческого, что есть в пиратах Стивенсона. Пройдет еще много времени, прежде чем Джон Сильвер уступит свое место кому-то другому в произведениях „морской“ приключенческой литературы. Как пить дать!