Читать «Последняя галера» онлайн - страница 2

Экипаж был не в лучшем положении, чем рабы. Раненые и умирающие усеивали палубу. Лишь горсть людей держалась на ногах. Большинство же без сил лежало на передней палубе, и только немногие самые усердные воины поправляли испорченные кольчуги, натягивали новые тетивы на луки или очищали палубу от следов битвы. На возвышенном помосте, у основания мачты, стоял кормчий, правя галерой и устремив глаза на отдаленный мыс Мегар, который заслонял восточный берег Карфагенского залива.

На задней палубе собралось несколько офицеров; они молча раздумывали о чем-то, время от времени поглядывая на двух людей, стоявших отдельно и погруженных в разговор. Один из собеседников, высокий, смуглый, мускулистый человек, с чисто семитическим лицом и членами исполина был Магро, знаменитый карфагенский военачальник, имя которого наводило ужас на все берега Средиземного моря, начиная от Галлии до Понта Эвксинского; другой — Гиско, седобородый, загорелый старик с отпечатком непобедимого мужества и энергии в каждой черте своего резкого орлиного лица, политик, с благороднейшей пунической кровью в жилах, суффет пурпуровой тоги и вождь той партии государства, которая среди себялюбия и лености, царивших в карфагенском обществе, стремилась поднять дух граждан и заставить их сознать опасность, грозившую им со стороны Рима. Разговаривая, они оба серьезно и тревожно поглядывали на северный горизонт.

— Ясно, — сказал старший печальным голосом и с мрачным лицом, — ясно, что кроме нас не спаслось никого.

— Я не покидал разгара битвы, пока мне казалось, что я могу помочь хоть одной галере, — ответил Магро, — Ты видел, мы ушли, точно волк, за которым с обеих сторон гонится по собаке. Римские псы могут показать волчьи укусы, которые докажут это. Если бы освободилась хотя бы еще одна галера, она, конечно, теперь была бы с нами, потому что для наших судов нет другого безопасного приюта, кроме Карфагена.

Младший воин пристально посмотрел на отдаленный мыс, где был его родной город. Уже виднелся низкий покрытый деревьями холм, усеянный белыми загородными домами богатых финикийских купцов. Там, выше всех строений, точно сияющая точка на бледно-голубом утреннем небе горела бронзовая крыша бирской цитадели, возвышавшейся над городом, раскинутым по холму.

— Со сторожевых башен нас уже могут видеть, — заметил он. — Еще издали они узнают галеру Черного Магро, Но кто из них угадает, что из всего прекрасного флота, который под трубный звук и барабанный бой вышел из гавани месяц тому назад, остались мы одни?…

Патриций горько улыбнулся.

— Если бы не мысль о наших великих предках и о нашей возлюбленной родине, владычице вод, — сказал он, — мое сердце порадовалось бы беде, которая обрушилась на это тщеславное и слабое поколение. Ты всю жизнь провел на морях, Магро, и не знаешь, что происходит у нас на земле. Я же видел, как разрасталась злокачественная язва, которая ведет нас теперь к смерти. Я и другие приходили на рыночную площадь говорить с народом, но нас забрасывали грязью. Много раз я указывал на Рим и говорил: «Берегитесь людей, которые все добровольно носят оружие, из чувства долга и гордости! Как можете вы, скрывающиеся за спинами наемников, надеяться воспротивиться им?» Сотни раз я говорил им это.