Читать «Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии» онлайн - страница 75

Духи не должны сидеть за одним столом с дедами и черепами, но должны быстро поесть и убрать за них посуду. Когда это заметили офицеры, то деды стали специально сажать духов за свои столы, чтобы не вызывать подозрений: дескать, сам здесь ел, за собой и убирает.

Некоторые деды и дембеля не всегда ходят в столовую. Духи, прячась от начальства, приносят им в спальное помещение отдельные компоненты солдатского обеда — хлеб, масло, рыбу и пр.

Солдатские чайные ("чайники") дополняют армейский рацион маленькими человеческими радостями, не включенными в официальные продовольственные нормы. Это, прежде всего, молочные продукты и кондитерские изделия. Соответственно, посещение чайной становится знаком социального престижа, "положенным по сроку службы". Или — не положенным. Этикет запрещает "духам" ходить в чайную. Как говорят в армии, у них в животах еще "мамины пирожки не переварились", т. е. они не вкусили всех "тягот и лишений воинской службы", соответственно, посягательства на такие маленькие внеуставные радости, как булка в "чайнике", воспринимается как верх бестактности по отношению к старшим товарищам. Когда одного наказывают за "чайник", приводят в пример другого, который "полгода прослужил и ни разу еще в "чайнике" не был".

Всем молодым бойцам "по сроку службы не положено" употреблять внеуставную пищу. Этот запрет снимается только тогда, когда они получают из дома посылки. Но даже эта радость подчеркивает их низовое равенство; содержимое посылки делится на всех поровну, так что самому хозяину мало что остается. Излишне говорить, что деды своими посылками с духами если и делятся, то только, чтобы подчеркнуть свой статус.

После ночного пира "дедушка" вручает духу пакет с объедками, чтобы тот его выбросил на помойку: "Это тебе. Поешь — уберешь за собой". Разумеется, подобные отношения весьма ситуативны, и отношение дедов к посылкам духов может быть самым разным, в зависимости от традиций подразделения — от полного присваивания посылок до демонстративного игнорирования угощения с "духовского стола". Где-то деды считают, что объедать духов "западло", т. е. недостойно их статуса, где-то картинно отказываются от подношений — "мне завтра домой, а вам еще служить и служить", но в любом случае посылки из дома обостряют отношения в иерархии.

Иерархия, как система распределение власти в социуме, держится на символах, как на коммуникативных и информационных моделях, охватывающих все аспекты человеческой жизнедеятельности.

Знаково-символическая упаковка насилия имеет еще одно значение. Это маскировка, обеспечивающая психологическим комфортом личность насильника. Эту же роль играют карнавально-смеховой антураж и трансформация языка. Дескать, все вокруг ненастоящее, насилие тоже. Термины нормативной речи родного языка оказывают прямое эмоциональное воздействие на того, кто их произносит. Такое же значение эмоционального камуфляжа будут иметь в армейском жаргоне выражения "строить", "учить родину любить", "объяснять политику партии" — прикрывающие истинное значение: издеваться, избивать, унижать. Декодировать эти значения непросто — работают мощные психологические защиты и апологии, среди которых приводятся два наиболее "железных" аргумента: "нас в свое время…, и мы понимали — так надо", "дедовщина — это порядок". Однако открытый прямой разговор, в котором вещи называются своими именами, способен нейтрализовать насилие. Закрытые системы максимально препятствуют открытым разговорам, о своих проблемах. Эти разговоры определяются, как "стукачество", и караются с наибольшей жестокостью. Отключение сознания участников социального взаимодействия — признак автоматического самовоспроизводства закрытых социальных систем.