Читать «Безлимитный поединок» онлайн - страница 75

А через час мне позвонил Грамов и сообщил, что ответственность за матч несет ФИДЕ и все спорные вопросы следует решать с Кампоманесом. «Но почему президент взял тайм-аут?» — спросил я. «Это его собственное решение, никто его об этом не просил». Вот такой получился «пинг-понг».

К нам в гостиницу Кампоманес пришел лишь 14 февраля, в полдень, в сопровождении Глигорича. Речи о 60 партиях уже не было. Кампоманес стал говорить об усталости участников, судей, организаторов. На мои возражения он неожиданно вынул письмо, подписанное Севастьяновым.

Письмо я увидел впервые: никто, естественно, не удосужился ознакомить меня с ним раньше.

Шахматная федерация СССР

Президенту ФИДЕ г-ну Ф. КАМПОМАНЕСУ

Учитывая беспрецедентную длительность матча на первенство мира по шахматам между А. Карповым и Г. Каспаровым, который продолжается свыше 5 месяцев и в котором уже сыграно 48 партий (то есть два полных матча по старым правилам), Шахматная федерация СССР, выражая беспокойство о состоянии здоровья участников, просит объявить на матче трехмесячный перерыв.

Как известно, в соглашении о безлимитном матче Фишер — Карпов (1976) предусматривался перерыв после четырех месяцев игры. Это положение было включено на основании мнений специалистов здравоохранения. А матч, как уже отмечено, Карпов — Каспаров продолжается дольше.

Отметим также, что предложение о перерыве не противоречит Уставу ФИДЕ и регламенту матча и, полагаем, будет с удовлетворением встречено мировой шахматной общественностью.

Ваше положительное решение будет способствовать интересам развития шахматного творчества.

С уважением

председатель Шахматной федерации СССР,

дважды Герой Советского Союза,

летчик-космонавт СССР

В. И. СЕВАСТЬЯНОВ

13 февраля 1985 г.

Заместителем председателя федерации был тогда Батуринский — руководитель команды Карпова, официальным представителем в прессе — Рошаль. Нет нужды говорить, что никто не спрашивал моего согласия на такое письмо и тем более не интересовался моим здоровьем (сам Севастьянов ни разу за весь матч даже не переговорил со мной). Меня известили постфактум, причем иностранцы!

В ответ я сказал, что не считаю Севастьянова компетентным давать заключение о состоянии моего здоровья, и со всей определенностью заявил, что вижу только два способа закончить матч:

1) Карпов сдает матч, если он не в состоянии играть дальше;

2) мы продолжаем играть до победного конца, в полном соответствии с действующими правилами.

На это Кампоманес сказал, что есть и третий вариант: «Я сам приму решение!»

Что именно значили эти слова президента, я узнал в тот же вечер, когда около полуночи Мамедов был вызван и официально уведомлен, что матч будет прекращен. О решении президента ФИДЕ будет объявлено завтра, на пресс-конференции. Меня туда, конечно, не пригласили. Я трижды звонил Глигоричу и спрашивал, что все это означает. Он пообещал, что спросит Кинцеля. Затем перезвонил и сказал, что, по словам Кинцеля, у Кампоманеса есть все права принять такое решение. «Хорошо, — сказал я. — Сообщите мне об этом официально, в письменной форме». Он снова связался с Кинцелем, и тот ответил, что президент не обязан объяснять свою позицию на бумаге. При этом югославский гроссмейстер пожаловался: «Знаете, я в этом деле не более чем швейцар».