Читать «Я — «Берёза». Как слышите меня?..» онлайн - страница 179

На мне был жакет «по последней варшавской моде» — тот подарок от пленных англичан. На жакете два ордена Красного Знамени, медаль «За отвагу», а в нагрудном кармане лежал партийный билет. Опаленные огнем волосы еще только-только начинали вырастать, так что голову я прикрыла теплым шарфом. Подарил мне его югославский крестьянин из провинции Банат — Жива Лазин.

Так вот я и шла по городу — в таком обмундировании, тапочках из шинельного сукна с красными звездочками на мысах, и в сопровождении «почетного экскорта». Привели меня в комендатуру, к самому коменданту. Тот не долго думая, без особых проволочек и допроса «подозрительной личности» — теперь уже с усиленным конвоем — отвез меня прямо в отделение контрразведки «Смерш» 32-го стрелкового корпуса, 5-ой Ударной армии. Здесь меня «разместили» на топчане в караульном помещении. Внизу, в подвале, были пленные гитлеровцы, а я, слава Богу, не с ними вместе, а над ними. Как говорят летчики, имела преимущества в высоте.

В первую же ночь, два солдата с автоматами повели меня на допрос. Надо было подняться на второй этаж соседнего с караульным помещением здания. Плохо слушались ноги, при движении лопалась тоненькая кожица, едва образовавшаяся на ожогах, саднили и кровоточили руки на сгибах и ноги. Остановлюсь — солдат толкает автоматом в спину.

Ввели в ярко освещенную комнату с картинами на стенах и большим ковром на полу. За столом сидит майор. На вид доброжелательный. Но для начала отобрал у меня награды, партбилет, внимательно и долго рассматривал их в лупу, долго не разрешая мне садиться. Вот-вот, думаю, упаду, но напряжением каких-то сил держалась и все просила разрешить мне сесть. Наконец разрешил. Думала, что никакая сила меня не оторвет теперь от стула, ан нет. «Доброжелательный» майор как гаркнет:

— Встать! — я и вскочила с того стула.

А дальше посыпалось:

— Где взяла ордена и партбилет?

— Почему сдалась в плен?

— Какое было задание?

— Кто давал задание?

— Где родилась?

— С кем должна выйти на связь?..

Эти и другие вопросы майор задавал мне по очереди или вперемешку почти до самого утра. Что бы я не говорила, он кричал: «Лжешь, немецкая овчарка!..»

Много ночей было одно и тоже. В туалет водили под конвоем. Есть приносили раз в сутки сюда же, в караулку — на топчан. Оскорбляли всякими нецензурными словами…

Мое имя было забыто. Я была «фашистская овчарка».

Вспоминаю, как после войны я впервые рассказывала о моем пребывании в «Смерш» нашему бывшему командиру полка Петру Кареву. Я говорила тогда и плакала почти до истерики, а он как закричит:

— А что ты? Что же ты не напомнила ему хотя бы тот случай, когда тебя в сорок первом посылали на беззащитном У-2 на разведку? Когда ты, Аня Егорова, в сорок втором на том же У-2 была сбита и подожжена фашистскими истребителями, обгорела, но приказ войскам доставила. То ли было! Через то ли прошла! Брали Новосибирск, Ковель, Луцк, Варшаву… Почему же ты, летчик-штурмовик, ему, подлецу, тыловику, ничего не бросила в морду?!… — Карев гневно рубанул по воздуху рукой и предложил: — Давай выпьем, Аня Егорова, по сто граммов наших, фронтовых!..