Читать «Царь-Космос» онлайн - страница 27

– Чего начальство сказало? «Не пропустите важное!», – наставительно заметил он, накрывая заварочный чайник белым вафельным полотенцем. – Народ партийный нам самое ценное доверил – свою мысль. Даже больше скажу – мечту! Так что ты, товарищ, пессимизм интеллигентский не разводи. «Разведчик трудолюбив и настойчив». Не забыл?

Батальонный вяло кивнул.

– Так точно. Знаешь, когда я оформлял документы на демобилизацию, умные люди отговаривали. С одним глазом особо не повоюешь, но должность орденоносцу подобрали бы. Я не захотел. Вроде как из милости служить – нет, не по мне. А эти умные пальцем у виска крутят: бумажки в конторе перебирать хочешь? Входящие, исходящие, пресс-папье налево, чернильница – направо. Ты, мол, с восемнадцати лет в окопах, к огню и крови привык, не выдержишь, спятишь. Я не поверил, думал, стерпится-слюбится.

– Не киксуй! Айда чай пить.

Коробка с девицами в белых простынях была раскурочена, и красный командир с явным удовольствием сгрыз целых три печенья.

– Ничего, – рассудил он. – Умеют, недобитые. Хоть какая польза от этого НЭПа! Но, знаешь, обидно все-таки. Мы ведь в 20-м, когда деньги отменили и трудармии организовали, коммунизм уже, считай, построили. Если с домом сравнивать, то и стены имелись, и окна с дверями, и крыша. Только бы и жить! А мы, выходит, за печенье мечту всего человечества продали? Как этот, который в Библии, за похлебку.

– Исав, товарищ библеист.

Поручик надломил печенье, сжевал кусочек, запил чаем, прислушался к ощущениям.

– Ничего, хотя, как мне кажется, все-таки с машинным маслом… Стены как раз имелись. И окна, и двери, и даже комендантская команда. Только о фундаменте забыли.

– И ты тоже!

Краском отставил кружку, отвернулся, дернул плечом:

– Знаешь, сколько хороших ребят из партии вышло? Не захотели «совбурам» кланяться, мечту свою на печенье да на бабские контрабандные шмотки разменивать. А я тебе скажу, не в фундаменте дело. Был фундамент! Мы его на крови три года замешивали. Просто Кое-кто Кронштадта испугался, представил, как его матросики на штыки поднимать станут. Всю войну в Главной Крепости просидел, на фронт даже не заглянул ни разу. Пусть Троцкий да Сталин под пули подставляются! Из-за каких-то пьяных матросов велел бить отбой, считай, белый флаг поднял. Трус Он, я тебе скажу. Почему на Х съезде фракции запретили? От смелости великой, понятно. А вдруг партийцы не за Ним, единственным, пойдут?

Все это красный командир проговорил негромко, почти шепотом, по-прежнему глядя в сторону. Поручик, впрочем, услышал.

– Ты Его не ругай, – так же негромко ответил он. – Раньше надо было. Не проголосовали на Х съезде за Троцкого? Запрет фракций одобрили? Так кто в итоге трус? Сейчас Он только фельдшерам интересен. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!

Последние слова не предназначались собеседнику. Офицер лишь шевельнул губами, повторяя фразу из Писания.