Читать «Дед и внук» онлайн - страница 2

— Собирается много индусов и роют большую глубокую яму…

Внук идет рядом с дедом, поминутно взглядывая на него снизу вверх.

— Потом…

— А какую большую, деда?

— Ну-у-у… вот как от этой скамейки до той березы.

Внук отбегает к обочине и становится посередине между скамейкою и березой. Ему интересно: слоновая история рассказывается в разных местах, и поэтому всякий раз он роет яму на новом месте. Дед тоже останавливается.

— А сколько здесь метров?

— Здесь… метров пять.

Внук вертит головой от скамейки к березе и обратно. Немного подумав, дед говорит:

— Это, Ванечка, называется диаметр. Линия… э-э-э, прямая, которая проходит через центр круга, называется ди-а-метр.

— Ди-а… а какая глубокая? Глубже меня?

Дед помаргивает огромными в сильных очках глазами и озабоченно хмурится.

— Так не совсем правильно говорить. Не глубже, а…

— Выше?

— Нет, не выше… — Дед в раздумье жует губами. — Надо сказать так… так: глубина ямы больше моего роста.

— Твоего?

— И моего тоже, но я просто говорю, как надо говорить: глубина ямы больше… и, если ты говоришь о себе, то — моего роста.

— А как больше? — Внук ничего не понял в этих “моего”, “твоего”, но это не важно.

— Раза в четыре больше. Вот как это дерево. Это ива, Ванечка. Запомни — ива.

— Ладно. А это сколько метров?

— Метра четыре. Да — а ты помнишь, что такое метр?

— Помню. Давай дальше, деда.

Но дед скрепя сердце неумолим.

— Сейчас. У взрослого человека метр — это примерно от середины груди до конца вытянутой руки. А если развести обе руки, то между ними будет два метра.

Дед останавливается, прикладывает одну руку к солнечному сплетению, а другую отводит в сторону. Шедшая за ним и в этот момент начавшая обходить его женщина — дебелая тетка с прической-башней и в распираемом телесами плаще — налетает мясистым подбородком на руку деда, отшатывается и с ненавистью уставляется на него.

— Поаккуратнее можно?!!

Внук хихикает. Дед вздрагивает, недовольно смотрит на тетку — при этом он похож уже не на сову, а на ее грозного старшего брата филина, — и сухо говорит:

— Извините.

Тетка не ответив уходит, бормоча что-то себе под нос.

— Глупая тетя, — говорит внук, чувствуя, что своим поведением тетя обидела деда. — У нее нет мозгов.

Дед страшно доволен, но… Несколько секунд он борется с собою, потом говорит:

— Так не очень хорошо говорить, Ванечка. Тетя не глупая… она просто, наверное, куда-то спешит.

— Поспешишь, людей насмешишь, — говорит внук. Это дедова поговорка. Дед совершенно тает — от улыбки щеки его собираются складками, как сдвинутые гармоньи мехи. — Ну давай дальше, деда!

— Значит, индусы роют большую яму…

— А их много?

— Много.

— Сколько штук? Сто?

— Когда говорят о людях, Ванечка, то говорят не штук, а человек… или душ, — вспоминает дед старину — и тут же в этом раскаивается. Сейчас внук спросит: почему душ? Что такое душа? — дед торопливо думает и почти сразу же понимает, что не сможет ответить. Но внуку, к счастью, не до души.

— Сколько человек, деда? Двадцать?

— Да, человек двадцать, — соглашается дед. Он говорит и видит перед собою индусов: смуглолицые, маслиноглазые, в белых одеждах, они идут по золотисто-зеленой опушке джунглей и что-то поют. К нему в министерство несколько раз приезжали индусы, — но они были в костюмах и галстуках, говорили о прокатных станах и плавильных печах, их даже называли не индусами, а индийцами — и он их не запомнил; его индусы были на памятной ему с детства гравюре из “Жизни животных” Вагнера: вожаки слона, на которого прыгнул тигр, — и отчасти героями бесчисленных фильмов Раджа Капура, которые они с Берточкой каждый год смотрели в санатории в Ессентуках… Внук же никогда не видел индусов — и для него это черно-синие губастые добродушные негры, которых иногда показывают по телевизору.