Читать «Из первых рук» онлайн - страница 247

—Более или менее, приходилось встречаться... знавали друг друга... были знакомы некоторым образом.

И потом, беспечно дернув веревку, я отлетел футов на пятнадцать, чтобы обозреть картину в целом. Ничего. Совсем не так плохо, как могло бы быть. Нога, правда, у старика кричит, и у китихи резковаты светотени. Да, сказал я, придется вас, мамаша, поставить на место. А для этого есть только один способ — сделать само место крупнее мамаши. Так, море должно биться о берег потемнее, а жирафы задирать рога пожелтее. Поднимем их в верхний регистр.

Внизу о чем-то оживленно разговаривали. Прямо целый оркестр. Я различил голос Коуки — литавры, Носатика — надтреснутый гобой, Джоркса — альт и нескольких девчонок — перезвон чайных чашек.

Да, думал я, хром на жирафах превосходно прозвучит в сочетании с носом кита. И я крикнул Носатику, чтобы он дал мне тюбик хрома. И Носатик мигом поднялся ко мне по стремянке. Но когда я протянул руку за краской, я услышал незнакомый голос:

—Мистер Джимсон!

—Нет-нет, — сказал я. — Я занят.

—Меня зовут Годмен, — сказал он (а может, Гудмен), — я от муниципалитета.

Тогда я обернулся и узнал архангела в зеленой шляпе.

—Прошу прощения, — сказал он, — я окружной техник, и мне приказано снести это здание, как опасное для жизни.

—Не выйдет, — сказал я. — Вы не можете нарушать соглашение.

—Какое соглашение?

—Муниципалитет дал согласие не трогать здание до начала следующего месяца; следовательно, у меня еще три недели.

И я дернул веревку и отлетел на десять футов, к правому глазу моей китихи. Да, подумал я, в ней что-то есть, и во мне что-то есть; и я принялся дописывать детеныша, припавшего к ее правому соску. Мне не нравилось выражение его глаз. У сосущего младенца глаза круглые, прозрачные, устремленные внутрь, глаза мистика, созерцающего вечные радости.

С каждой минутой становилось светлее. Но поднялась ужасная пылища.

—Эй, потише, Коуки, — крякнул я. — Чистота, конечно, залог святости, но мы тут тоже не в бирюльки играем.

Однако, оглядевшись, я понял, что пыль поднялась не из-за Коуки, а из-за кирпичей, которые каскадом падали из задней стены. Забравшись на самый верх, два молодых моржа с ломами разбирали ее так быстро, что она просто таяла у них под ногами.

—Эй там, поосторожнее! — крикнул я. — Я за эту кирпичную кладку не поручусь — типичная импрессионистская мазня, одна видимость.

Но они даже не услышали меня. Они были упоены своим делом. Моржи при исполнении служебных обязанностей, да еще в полной форме, со всеми нашивками и нашлепками, не снисходят до разговоров с простыми смертными.

Большую часть крыши с той стороны уже снесли. Благодаря чему стало очень светло. Я подрулил к старичку и, увидев Носатика на лесах в пяти футах справа от себя, крикнул ему, что мне нужен краплак. Носатик тоже закричал в ответ, но вокруг падали кирпичи и летели черепицы, наверху грохотали моржи, а внизу мальчишки и девчонки ругались с господами советниками, а от всего этого было шумновато.

—Знаю, — сказал я, — знаю, что ты хочешь сказать. По-твоему, старичок смахивает на Санта Клауса с бонбоньерки. Но таким он мне и нужен, Носатик. Таким я его вижу. Спустившись на самое дно, можно оказаться очень близко к вершине. Вспомни детей Ренуара. Чуть ли не рождественские картинки. Чуть! Зато никаких выкрутасов, никакого умничанья, никакого дешевого шика. Нам это ни к чему. Вот чего надо бежать, как огня, вот где погибель, вот что каждые две минуты сжирает по талантливому художнику. Да, сказал я китихе, тебя уж никак не назовешь красулей: фигура у тебя, как бочка с пивом, а правый глаз вдвое больше левого. И зачем, спрашивается, я его так?