Читать «Запретная страсть» онлайн - страница 72

Он представил ее себе: длинные волосы ниспадают до середины спины, щекоча напряженный позвоночник. А может быть, они рассыпались по плечам, когда она наклонилась, притворяясь, будто погружена в чтение. Он вцепился в ручку кресла, чтобы преодолеть желание протянуть руку и проверить. Черт бы побрал эти бинты!

К счастью, холодное молчание Келси компенсировалось радостным щебетаньем Джинни, сидевшей по другую от него сторону. Джинни просила, чтобы ее взяли в больницу, и Келси с Брэндоном, обрадовавшись тому, что между ними будет этот жизнерадостный буфер, согласились.

– Я хочу быть первой, кого ты увидишь, – говорила Джинни, неистово ерзая в своем кресле, отчего тряслись и соседние. – Ладно, второй. Ведь тебе придется посмотреть на доктора Джеймса. Но больше ни на кого не смотри: ни на медсестру, ни на кого другого, ладно? Обещаешь?

– Обещаю, озорница, – ответил он самым снисходительным тоном, на какой только был способен, хотя на душе у него становилось тепло при мысли, что он снова увидит ее веснушчатое личико, такое милое, умненькое и такое незаурядное. – А теперь, ради Бога, перестань прыгать.

Джинни сразу угомонилась, но понятно было, что надолго ее не хватит. Да, по правде говоря, ему этого не очень-то и хотелось, потому что ее бесконечная возня отвлекала его от тревожных мыслей о предстоящем. Он проигрывал эту сцену в голове тысячу раз. Значит, так: я вхожу в кабинет доктора Джеймса, как будто это самый обычный визит, а он вынимает свои тупоносые ножницы и срезает марлю. И тогда…

И тогда я открываю глаза и вижу все: дипломы в рамках, вымытую до блеска стеклянную колбу с ватными тампонами и голову самого доктора в таких же белых, как вата, кудряшках.

Впервые за несколько недель я увижу собственное лицо. Или то, что от него осталось.

Большая часть порезов была поверхностной, они практически уже затянулись, хотя оставшиеся после них рубцы все еще чесались. Но его беспокоил глубокий и очень длинный порез, который тянется через всю скулу, и еще один, рассекший правую бровь. Он знал, что рана была большая, потому что страшно болела, но из гордости не спрашивал, похож из-за нее на монстра или нет.

А теперь я сам все увижу…

Стоило ему подумать об этом, как у него начинало колотиться сердце. Уже два дня, всматриваясь перед собой, он даже сквозь бинты различал свет и тени. Доктор Джеймс сказал, что это хорошо – значит, кровь рассасывается и оттекает от восстановленных тканей. Для Брэндона эти слова означали одно: он будет видеть.

И хотя мозг продолжал повторять это как заклинание, внутри у него все сжалось и свилось в тугой узел. А если что-нибудь не так? Вдруг, когда Джеймс снимет бинты, все равно не будет ничего, кроме непроглядной тьмы? О Боже!..

Его охватил страх, казалось, сердце в отчаянии заметалось в грудной клетке, ударяя по ушибленным ребрам, не хватало сил вдохнуть. Внезапно захотелось сорвать бинты, как это бывает с человеком, боящимся высоты, который бросается со скалы, только бы не мучиться больше от страха перед падением.

Журнал, которым шелестела Келси, вдруг умолк, как будто она услышала перебои в его дыхании и внимательно прислушивалась, пытаясь понять, что это значит. С большим усилием он заставил себя снова дышать ровно и спокойно. После коротенькой паузы листы ее журнала снова зашуршали с монотонностью метронома.