Читать «Случайная женщина» онлайн - страница 40

И правда, удовлетворить сексуальные нужды Мартина без усилий не получалось. Без физических усилий, и немалых. Поначалу Мария об этом не догадывалась, она считала Мартина нежным любовником. Они ложились в постель — голыми по понятным причинам, — и он касался ее столь легко, соединялся с ней столь медленно, что она совсем его не боялась. Занятия любовью приносили удовольствие, сколь бы необъяснимым это обстоятельство ни казалось. Но так продолжалось недолго, а точнее, удовольствие закончилось сразу после свадьбы. Мария не зря удивилась, когда восемь месяцев спустя обнаружила, что носит ребенка; формы соития, которыми наслаждался Мартин и в которых она была его унылой соучастницей, к зачатию обычно не вели. Насилие вышло на первый план. Не то чтобы все было совсем отвратительно, просто иногда он ее слегка душил или кусал в ответственные моменты, но бить по лицу — такого за ним почти не водилось. Однако иногда он ее бил, и трудно было понять за что, а Мария все время забывала спросить. Поделиться ей было не с кем. Они с Мартином жили в Эссексе, где у нее не было ни друзей, ни знакомых, за исключением нескольких соседок. Эти женщины, почти все старше Марии, забегали по утрам на чашку кофе или чашку чая в конце дня, однако они ни разу не попытались разузнать о происхождении багровых полос на ее шее — являлись ли они свидетельством пылкой любви или мужниной ярости. А если бы и попытались, Мария, вероятно, не смогла бы точно припомнить. Нет, по большей части с соседками она беседовала о ценах на овощи, об относительных достоинствах стиральных порошков, а также о преимуществах и недостатках ежедневного макияжа. Нельзя сказать, что Марию эти темы не интересовали: Мартин давал ей слишком мало денег на продукты (сам он в магазин никогда не ходил) и требовал, чтобы в доме было чисто (хотя ни разу не помог ей с уборкой) и чтобы Мария хорошо выглядела (по крайней мере в его понимании «хорошо»). Потому темы, обсуждавшиеся соседками, были важны и для нее. Но между Марией и этими женщинами так и не возникло ни особой симпатии, ни дружбы, они даже ей не очень нравились. Если уж говорить начистоту, она могла терпеть их общество не долее получаса.

— Почему ты хочешь развестись? — снова спросила она. — Я что-то не так сделала?

— Нет, причина не в этом, — ответил Мартин. — По моему мнению, пять лет — достаточно долгий срок для брака с одной и той же женщиной. Сказать по правде, ты мне наскучила. Вот уже несколько месяцев я от скуки на стенку лезу.

— Ясно.

Мария не смогла посмотреть мужу прямо в глаза. Она повернулась к сыну в поисках поддержки, но только даром потратила время. Эдвард придвинулся поближе к отцу, мужчины сцепили руки под столом. Мария медленно поднялась и направилась к окну, где и остановилась спиной к домочадцам.

Почему же она не развелась с Мартином раньше на основании постоянных оскорблений или жестокого обращения — на любом из разумных оснований? Она часто думала о разводе, но каждый раз отказывалась от этой идеи ради сына. Возможно, такое решение покажется нехарактерным для Марии. Ведь до сих пор она не производила впечатления жертвенной особы; впрочем, до сих пор она также не производила впечатления полной дуры, и тем не менее надо быть дурой, чтобы не замечать злобы, которую питал к ней Эдвард, — ее сынку светило будущее матереубийцы. Разумеется, Мария все замечала, но, несмотря ни на что, любила своего ребенка. Она отлично видела, что он обожает отца (в конце концов, они были родственными душами), и понимала — ничто так не распалит его ненависть к ней, как разлука с Мартином. В то же время, по ее мнению, оставить Эдварда после развода с отцом означало поставить на нем крест. Мария лелеяла несколько дурацкое убеждение, что если она не отступится, но станет беззаветно отдавать неблагодарному отпрыску всю свою материнскую любовь и внимание, то ей удастся свернуть его с пути, на который он, — как ей казалось, встал, — пути психопата с замашками убийцы. Правда, ее побуждения не были совершенно бескорыстными: по силе желание изменить в лучшую сторону характер сына уступало твердой решимости завоевать когда-нибудь его любовь.