Читать «Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева» онлайн - страница 21

этот миг, вообразить, что нарисуется вот-вот на горизонте

дивном, ясном, не пароход с трубой, не домик с черепичной

крышей, а энергичная и злобная фигура, суровой,

непреклонной, дочери героя внутреннего фронта, полковника

Александра Васильевича Воронихина.

Ать-два.

Хм, кстати, очень может быть, что именно под сенью

оказавшись, в тени сего плечистого мужчины, история наша о

чувствах чистых, детских, мистических, загадочным каким-то

образом и обрела характер коридорный. Движения

ритмический рисунок в пространстве замкнутом между

сойтись во что бы то ни стало стремящимися стенами и

парочкой дверей нрава непредсказуемого. Ну, первую забыть,

конечно, невозможно, времен заветных, из цельной

древесины, эмалью белой крашенную школьную. Вторая, час

которой только, только пробил, похуже качеством, из

материала стоящего только рама, все остальное

древесностружечная ерунда поры махрового волюнтаризма,

покрыта в два слоя охрой половой.

Итак, прошу вас, вот она, ведущая в квартиру с

окнами на Усова и Косырева.

А, впрочем, нет, начать придется с предмета совсем

уже истеричного, припадочного, право, а именно, с приятного

салатного оттенка аппарата, произведенного над речкой

Даугавой в цехах завода под названием ВЭФ. Это он в один

осенний вечер капризной трелью возвестил Надежде

Александровне Бойцовой, в девичестве, конечно,

Воронихиной, что баритон мальчишеский Алеши Ермакова

сегодня приятным образом соединится с видеорядом

неизменным программы "Время".

Он бодро начал обычно вялый телефонный монолог

племянника любимого недельный о том, как он живет и

учится, как наблюдает неусыпно за однокомнатной квартирой

своей двоюродной сестры Марины, в Германии, в немецком

городе старинном Лейпциге за капитаном службы связи дни

коротающей, все гладко шло, поскольку наш герой в своей,

лишенной стекол будки таксофонной мог видеть только

пацанов, пузырь гонявших на газоне жухлом большого

стадиона детского "Мотор", а тетю Надю, от нетерпения,

избытка лукавства и возбуждения, лопатки даже отлепившую

от клейкой спинки под кожанное финнами сработанного

кресла, не мог никак.

— Ну, вот, — закончил, слава Богу.

— Ну, а теперь ты поделись со мной, голубчик,

сказала тетка, нет, пропела сладко, — что это там за дева у тебя

на днях белье развешивала на балконе?

Нет, он не побледнел, не умер. Он смутился. То есть

не мог решить мгновенно, сразу, какую степень

откровенности пришла пора себе позволить.

Смешно? Увы, намеками, улыбочками старая

плутовка такой сумбур приятный в голове парнишки,

привыкшего к солдатской грубости и беспардонности,

произвести сумела, что он ее заочно, если не в тайные

сообщники успел зачислить, то уж в разряд особ, готовых

добродушным попустительством себе и окружающим печаль

земного бытия немного скрасить определенно.

— Алеша, ты чего примолк? — веселым голосом

мерзавка приободрила жертву.

— Нет, нет, — заторопился он, — это знакомая одна,

землячка из общаги приходила, — сказал, инстинкту, привычке

с великой осторожностью делиться сокровенным, не пожелав

благоразумно идти наперекор, — там постирать, вы сами

знаете, наверное, проблема целая.