Читать «Тайна Девы Марии» онлайн - страница 131

Я убедила себя, что они обязательно приедут со следующим поездом. На завтрашний день я повторила дежурство. И на следующий день. И на следующий. Целую неделю ждала и надеялась. За это время я изучила до мельчайших подробностей металлическую конструкцию огромного вокзала и обязанности вокзальных работников, которые научились с несвойственной итальянцам пунктуальностью соблюдать расписание. Передо мной проходили бесконечные толпы беженцев, ищущих, где бы приклонить голову. В конце недели пришлось признать, что родители не приедут — с ними что-то случилось.

В отчаянии я разыскала мужа, и мы вместе попытались выяснить, куда они делись. Наконец, спустя долгих две недели, мы раздобыли информацию, что родителей отвезли в концлагерь Дахау. Мы знали, что это означает. Не могу даже передать глубину моего горя, но я была вынуждена на какое-то время заглушить его. Вместе с мужем мы отправились в Рим, где нас принял один из министров Муссолини. Мы рассказали ему об ужасной ошибке, о письме Зейсс-Инкварта, об обещанном безопасном проезде. Министр заверил нас, что попытается спасти моих родителей. Но война к тому времени обернулась против Германии. К сорок третьему году итальянская армия начала проигрывать союзным войскам, а это означало невозможность какого-либо влияния на нацистов со стороны моих итальянских связей. Затем пал Муссолини, и для меня наступила ночь.

Старушка умолкла. Не смея нарушить тишину, Мара сидела тихо как мышка.

Хильда очнулась от глубокой задумчивости. Голос ее окреп и зазвучал по-деловому.

— Как вам известно, в первый день мира я предприняла поиски родителей и выяснила, что произошло с ними на берлинском вокзале, а потом в Дахау.

Хильда, так долго державшая маску спокойствия, не выдержала и опять расплакалась. Она поднялась со стула и начала хлопотать по хозяйству — заваривать новую порцию чая. Мара почувствовала, что тоже плачет, ее объял ужас от услышанного и от той роли, которую она сыграла, пусть и ненароком.

— Мне пришлось ждать до тысяча девятьсот сорок шестого года, чтобы вернуться в Амстердам. Из-за того, что я путешествовала в то время по итальянскому паспорту, я считалась врагом Голландии. Представляете? — Хильда покачала головой, не оборачиваясь к Маре. — Хорошо помню, как приближалась к родительскому дому. Издалека он выглядел абсолютно таким же. Сад стоял в цвету, распускались любимые мамины тюльпаны. Еще секунда — и казалось, мне навстречу выбегут родители. Но внутри дом оказался полностью разорен нацистами. Голые стены: ни картин, ни гобеленов, ни зеркал; полы без ковров; абсолютно пустые комнаты; из мебели не осталось ничего, даже щепки. После нацистского нашествия это был уже не дом, а один каркас.

Я бросилась по соседям, хотела найти хоть кого-то, кто видел родителей в последние дни до их отъезда. Искала хоть какую-то вещь на память о них. И нашла Марию, горничную мамы, она сидела пьяная в ближайшей пивной. Она была с матерью до последних дней, а потом уже пила беспробудно.