Читать «Можно и нельзя (сборник)» онлайн - страница 16

Теперь, когда Снежана его бросила, Марина была мягче к Олегу, но видеть не хотела. А зачем? И ребенка не хотела показывать. Она не хотела Алечку с кем-то делить. Даже с родным отцом. Надо сказать, что Олег и не настаивал. Он боялся Марины, как мелкий травоядный зверь боится крупного. Бизона, например. Не сожрет, так затопчет.

Когда Марина вспоминала свои непотребные молитвы, касающиеся беременной Снежаны, ее охватывал жгучий стыд, смешанный с ужасом. А если бы Бог послушал? Но слава Богу, он не прислушивается к глупостям. Он их игнорирует. Простил глупую бабу.

Алечка росла, развивалась и каждый месяц умела делать что-то новое: сказать «баба», «дай», хлопать в ладошки.

Настала осень, школьная пора. Алечку пришлось отдать в ясли. Потом в детский сад. Все сначала, как тридцать лет назад. И та же бедность, как в начале жизни.

Рустам не помогал. Откуда? Натюрморты от родственников перекочевали в семью. Он не мог разрываться на два дома. На Восьмое марта подарил вигоневый шарф в клетку: зеленую, черную и красную. Мрачный такой, красивый шарф. Вот и весь навар от Рустама. Но Марина не думала ни о каком наваре. Рустам пришел, чтобы украсить и осмыслить ее жизнь. Вот его роль и функция. Единственный человек, с которым Марина не была бизоном, — это Рустам. С ним она была — голубка. И его два присутственных дня уравновешивали и освещали всю неделю.

Правда, бывают мужчины, которые и осмысливают, и зарабатывают, и женятся. Но это у других.

От Саши пришло письмо. У него родился сын. Назвали Максим. Сейчас все мальчики — Денисы и Максимы. И ни одного Ермолая. Только у Солженицына.

Снежана вышла замуж за хорошего парня, зовут Олегом. Опять Олег. Русский, золотые руки, работает автомехаником.

Марина подняла глаза от письма. Автомеханик — тоже не профессор. Рабочий класс. Саша продает на базаре овощи. Ее дети не подняли жизненную планку.

Но самое интересное — Снежана не спрашивала: как Аля, как ее здоровье, на что они живут? Снежана отрезала от себя прошлую жизнь вместе с Алей, поскольку Аля — тоже часть ее прошлой жизни. Ничего себе…

Марине стало жгуче жаль свою маленькую внучку, которая никому не нужна, кроме своей бабки. Но ничего… Бабка еще в силе. Ее надолго хватит…

Вставали рано. Марине — в школу. Алечке — в сад.

Марина поднималась первая. Внучка сладко спала, подложив руки под щечку. Жалко было будить. Марина зажигала свет. Алечкины веки вздрагивали. Световой сигнал выдергивал ее из глубокого сна.

Потом Марина начинала ходить по комнате, пол скрипел, посуда в серванте отзывалась легким звоном. Эти слуховые сигналы тащили Алечку из глубокого сна на поверхность. И наконец она открывала глазки. Хныкала. Хотелось спать. Как хочется спать растущему организму. Но надо вставать. Это проклятое слово — надо. Не хочешь, а надо. Кому надо, спрашивается…

Рустам тоже любил Алечку, качал на ноге, пел песни по-турецки. Марина обмирала: вдруг уронит? Стояла рядом и следила.