Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 184

Правда, пара-тройка отчаянных Набатниковых рванула-таки в Сибирь в конце 19-го века, когда население России увеличилось в разы и земли не хватало. Что называется, «или грудь в крестах – или голова в кустах». Была – не была. Дело в том, что крестьяне жили общиной. Бедному община не даст пропасть, но и предприимчивому не даст развернуться. То ли дело в Сибири: бери земли сколько хочешь!

***

Я рассказала Маше о своей поездке на историческую родину.

Эту поездку я предприняла в память отца, которого слишком мало ценила при жизни, ещё не понимая, как много он мне дал. В первую очередь – неистребимый ген казачьего здоровья, устойчивости и выносливости.

Приехав в Лебедянь, я устроилась в гостиничке на улице, носящей сразу два названия: старое – Советская – и ещё более старое – Большая Дворянская. Первым делом отправилась на центральный рынок – осмотреться, что к чему. Торговали теми же привозными турецкими овощами, что и в Москве, и только клубника была своя, местная, по 40 руб. Я знаю, что она – никакая не клубника, а садовая земляника, но язык упорствует, потому что её крупные плоды больше похожи на клубни, чем на ягоды.

Я зашла в закусочную перекусить, местные мужики пили там пиво. Буфетчица разогрела мне в микроволновке беляш и изготовила стакан растворимого кофе. Села я со своей закуской в углу, а среди мужиков зашёл спор, как будет по-немецки «я болен». В пивных любят блеснуть образованностью. Но поскольку знание немецкого редко простирается дальше «хэнде хох» и «фольксваген», я, пребывая в расслабленном блаженном состоянии, встряла в разговор и подсказала: «Ихь бин кранк».

Мужикам приятно было поговорить с женщиной редкой учёности, и один из них признательно пожал мне руку:

-Фрау?..

-Набатникова, - представилась я.

-Набатникова? – удивился мой собеседник. – Это Петровича, что ль?

Петрович был произнесён столь уважительно, что принадлежность к его фамилии добавила мне авторитета.

Случайностей, как известно, не бывает.

Мне объяснили, где живёт Петрович, меня уже не удивило, что я застала его дома, и когда я увидела его воочию и заговорила с ним, у меня отпала надобность рыться в местных архивах: всей пластикой и динамикой, жестами и манерой речи, кривыми оттопыренными мизинцами и открытостью в общении этот человек являл тот же мужской генотип, к которому принадлежал и мой отец.

Я провела там три дня, купалась в Дону, любуясь лебедянскими девками: у них особой крутостью считалось разогнаться с берега и сигануть в воду в чём есть, не раздеваясь. Вечерами я сидела во дворе гостинички и слушала особую предзакатную тишину. Вечер большого села похож на усталую корову, улёгшуюся пережёвывать свою дневную траву. Тишина села составлена из полёта птицы и мухи, дальнего лая, стука доски, оклика, бесшумного перекатывания Дона, крадущейся поступи кошки, крика горлицы.