Читать «Ох, охота!» онлайн - страница 152
Сергей Алексеев
Дважды я испытывал это ощущение: первый раз в детстве, когда, играя в охоту, еще с деревянным ружьем, ушел за огород и стал подкрадываться к старому пню, похожему на сидящего медведя. Подкрался, добыл его и пошел домой. Искали всей деревней до самого вечера, кричали, били кувалдой по пожарному рельсу и стреляли. Я все слышал, но не отзывался, намереваясь выйти на звук самостоятельно, однако эхо сбило с толку, и я шел в противоположную сторону. И вдруг вижу, идет по лесу мама. Схватила меня на руки и спрашивает, почему не отзываюсь? Ведь тут до деревни совсем недалеко, и все слышно — крики, выстрелы. Разве объяснить было ей, что я хотел выйти сам? В другой раз, уже в седьмом классе, когда меня, как таежного дикаря, привезли в райцентр, где кругом были чужие люди, я попросту сбежал из дома в родную деревню на Четь, где стояла наша пустая изба. Был метельный февраль, а я шел с грузом — продуктами, провиантом и даже велосипедом.
Тогда я не заблудился, но дорога была сильно переметена, и я просто сильно устал, за ночь пройдя 18 километров. Знал, что нельзя, что можно во сне замерзнуть, но все равно неподалеку от деревни сел на обочину, обнял свою «Белку» и незаметно уснул. И меня опять нашла мама, хотя ее уже пять лет как на свете не было. Она спустилась ко мне с Иловской горы, пришла по поземке и стала будить, мол, вставай, сынок, нельзя на морозе спать, иди за мной. Я встал, взял нагруженный велосипед и пошел за мамой, но никак ее догнать не могу, ибо в снегу вязну, а она опять идет по сплошной поземке, как по натянутому полотну. И пока догонял ее, разогрелся. Поднялись мы на гору, а там уж Иловка просыпается, в окошках свет зажигают. Огляделся, а мамы нет, и только тут ощутил, как горят и саднят обмороженные руки…
В третий раз меня выручала уже не мама, а совсем чужая старушка. Я вытрапливал лося, погодка была подходящая, метельная, а к обеду вдруг потеплело, снег отсырел, и голицы не пошли. Пришлось бросить погоню и поворачивать домой, однако, чтобы не повторять тех зигзагов и петель, коих мы наделали с лосем, решил спрямить. Наугад, по наитию — это ведь только дилетанты ходят по компасу, а я-то геолог. Причем был уверен, что иду правильно, в сторону своей деревни.
И на самом деле вышел только через сутки и в деревню Мёлда, проделав путь километров двадцать с одной ночевкой у костра — во куда леший завел! А там, как когда-то мама, меня встретила совсем незнакомая бабушка, посадила на горячую русскую печь, рюмку с устатку налила и накормила блинами…
За пять лет работы в геолого-поисковых экспедициях на Ангаре, Таймыре и Томской области я серьезно не плутал ни разу, хотя везде была тайга нехоженая или дикая, безбрежная тундра. Однажды был в сквозном маршруте протяженностью более двухсот километров через тайгу, десяток речек и ручьев, но через четырнадцать дней вышел в назначенную точку, куда потом пришел вездеход. Потому что на съемке или поисках ходишь по запланированному азимуту и чуть ли не каждые полета шагов, точнее, парашагов, с точностью до метра отмечаешь на карте, поскольку отбираешь пробы и все время привязан к местности незримой веревочкой — иначе напрасный труд. Однако блудят и геологи, и парашютисты-пожарники, и даже топографы — все дело случая. Ритмичный, однообразный пеший путь всегда располагает к отвлеченным размышлениям, поэтому идешь практически на автопилоте, а мыслями где-нибудь далеко, и потому несколько раз бывало, что встаешь с привала, погруженный в думы, и пошел не туда. И хорошо, скоро спохватишься да вернешься, а то ведь весь маршрут насмарку. Обычно усаживаясь на перекур в мечтательном состоянии, я укладывал на землю геологический молоток рукояткой по азимуту, дабы леший с толку не сбил и кикимора не заманила к себе на болото.
