Читать «Посошок» онлайн - страница 12

Ни церквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян! Ну, а ты не будь глуп! Рафинада в первачок не жалей! Не достал нас «Маяк». Но концерты по заявкам сельчан По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей. Под окном по ночам — то ли песня, то ли плач, то ли крик, То ли спим, то ли нет не поймешь нас — ни живы, ни мертвы. Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик. Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы. Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке. А вокруг столько звезд! Забирай хоть все — никто не берет. Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни волчий хвост на реке! Нынче — славный мороз. Минус тридцать, если Боб нам не врет. Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин. Брел по горло в снегу. Оглянулся — не осталось следа. Потеснись — твою мать! — дядя Миша, косолапый хозяин! Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать, но когда Я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире И прыщавый студент — месяц Март трахнет бедную старуху-Зиму. Все ручьи зазвенят, как кремлевские куранты Сибири. Вся Нева будет петь. И по-прежнему впадать в Колыму.

Петербургская свадьба

Т. Кибирову

Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле. Тачанку понесли навстречу целине. Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили Два черных фонаря под выбитым пенсне. Там шла борьба за смерть. Они дрались за место И право наблевать за свадебным столом. Спеша стать сразу всем, насилуя невесту, Стреляли наугад и лезли напролом. Сегодня город твой стал праздничной открыткой. Классический союз гвоздики и штыка. Заштопаны тугой, суровой красной ниткой Все бреши твоего гнилого сюртука. Под радиоудар московского набата На брачных простынях, что сохнут по углам, Развернутая кровь, как символ страстной даты, Смешается в вине с грехами пополам. Мой друг, иные здесь. От них мы недалече. Ретивые скопцы. Немая тетива. Калечные дворцы простерли к небу плечи, Из раны бьет Нева. Пустые рукава. Подставь дождю щеку в следах былых пощечин. Хранила б нас беда, как мы ее храним. Но память рвется в бой. И крутится, как счетчик, Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб. Вот так скрутило нас и крепко завязало Красивый алый бант окровленным бинтом. А свадьба в воронках летела на вокзалы. И дрогнули пути. И разошлись крестом. Усатое «Ура!» чужой, недоброй воли Вертело бот Петра в штурвальном колесе. Искали ветер Невского да в Елисейском поле И привыкали звать Фонтанкой — Енисей. Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой, Но купол лба трещит от гробовой тоски. Гроза, салют и мы! — и мы летим над Петербургом, В решетку страшных снов врезая шпиль строки.