Читать «ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО» онлайн - страница 421

Такое поведение, объявленное истцом, не может вызывать абсолютно никаких возражений.

Истец разъяснил, что и впредь, когда в передачах ответчицы будут вновь содержаться нарушения, карающиеся законом, — то он, после исчерпания всех внутрипроизводственных возможностей для протеста, вновь обратится с критикой вовне в форме публикаций. И это законно. ...

В письме от 11.4.85 истец совершенно четко обвиняет ответчицу в том, что упомянутая в статье в «Нэйшн» радиопередача ответчицы (по отрывку из романа Солженицына «Август четырнадцатого») является демонстрацией человеконенавистничества и пропагандой национальной ненависти, но ответчица ни разу никаким образом не смогла доказать, что эта критика и обвинение не соответствовали действительности или хватали через край».

По-моему, замечательный документ. Будут ли когда-нибудь в России появляться подобные судебные заключения в подобных ситуациях?

Немецкий рабочий суд, защитив меня от «приговора» к пожизненной нищете, одновременно дал щелчок по носу американской администрации РСЕ/РС, которая ранее добровольно не хотела меня восстановить на работе. Немецкий судья показал ей, что это такое — демократический правопорядок и что является пропагандой национальной ненависти!

Через 15 лет Солженицын в мемуарах «Угодило зернышко промеж двух жерновов» много места уделил истории с моим протестом против эссе Лосева, вслед за Кублановским квалифицировав протест как донос. Для того чтобы придать этому обвинению хоть какую-то достоверность, Солженицын умолчал о том, что протест был направлен в американский Сенат (т. е. был «доносом» на президента США, поставившего черного реакционера во главе BIB) и что я был уволен за это, и о решении немецкого суда. Через 10 лет после падения режима «коммунистической лжи» он полностью повторяет ложь (через умолчание) советской прессы, которая точно так же умалчивала о всех невыгодных ей обстоятельствах моего дела. Я уж не говорю о том, какая это вообще наглая демагогия — называть доносом открытое выражение сотрудником мнения о поступившем в редакцию материале. Я направил тогда в «Новый мир» ответ Солженицыну, но главный редактор журнала Андрей Василевский отказался его опубликовать, прикрыв свой отказ неприемлемыми для меня цензурными требованиями к тексту ответа. В частности, он потребовал убрать фразу об антисемитизме Солженицына «нацистского толка». Я, разумеется, иного и не ждал.

Злобная компания эмигрантской прессы по моему делу, сознаюсь, потрясла меня, хотя, казалось бы, я должен был этого ожидать. Конечно, иных авторов статей и редакторов дергали за ниточку, точнее — за леску, лубянские рыбаки, но не все же висели на крючках! И что я сделал всем этим людям плохого?! Поражало, что большинство новых эмигрантов (не поддержавших меня или нападавших на меня) были лишены элементарного человеческого сочувствия: ведь кроме всего прочего, увольнение в моем положении означало обреченность на нищету. Уж не говоря о том, что уволен я был за чисто правозащитное и антифашистское действие, а ведь многие из чернивших меня были евреями!