Читать «Любовные секреты Дон Жуана» онлайн - страница 10

Как бы она ни выглядела на самом деле, свидание состоится, так что мне надо начать учиться. И думать. И учиться думать.

А для этого обратимся к воспоминаниям.

2

Прежде чем мы вернемся к предстоящему свиданию, самое время рассмотреть природу, влияние и последствия моего первого поцелуя. Это не касается Айрис, которая, конечно, целовала меня по-матерински, и иногда даже ласково. Несмотря на страсть к сибирским ссылкам, моя мать была, в общем, нормальной и не злобной женщиной.

В тринадцать лет я впервые узнал вкус настоящего поцелуя, и мне была дарована благосклонность. Я плохо помню себя в том возрасте. Знаю только, что, едва выйдя за пределы магического круга детства, стал смотреть на все с легкой скукой, без интереса, и мысль о сексе вдруг возникла у меня в голове, обозначив начало перехода к другой жизни. Значительную часть свободного времени я проводил мастурбируя; отринутое от детства существо находило в мастурбации утешение и лишь в этом нащупало единственные координаты взрослой жизни. В свободное от мастурбации время я посещал школу, или смотрел телевизор, или слушал музыку. Это и составляло всю мою тогдашнюю жизнь.

Но вот о чем мне сейчас следует спросить себя: что именно я думал о девочках в том возрасте? Недоженщины, ведьмы, которые ждут, чтобы в них влюбились. В какой момент начинают они превращаться из не-мальчиков, некоей пустоты, если хотите, в определенную, направленную силу, которая одновременно привлекает и отталкивает? Очевидно, где-то в этом возрасте. В возрасте моего первого поцелуя.

Идея засунуть свой язык в чей-то рот, если смотреть на нее с точки зрения невинного ребенка, отвратительна. Я точно помню, что она меня не прельщала, но я допускал, что это рано или поздно придется проделать, чтобы достичь так страстно желаемой зрелости. И в тот день у меня появилась надежда, что сие произойдет скорее рано, чем поздно, потому что это был день рождения Шерон Смит, и я оказался, к моему величайшему изумлению, в числе приглашенных.

Представьте себе девочку 70-х годов, в школьной форме, с глазами как у панды, увеличенными с помощью непомерного количества косметики. Короткая юбка, блузка с отложным воротником, стрижка под скинхеда. Дешевые мокасины. В свои тринадцать лет она обладала неким неуловимым сексуальным знанием, я это видел, но еще не мог полностью постичь. Между собой мальчики в классе именовали ее оторвой; такое клеймо получала любая девочка, чья сексуальность стимулировала и волновала нас. Это не значит, что мы считали ее плохой или что она меняла любовников как перчатки. Мы уважали ее за «оторванность». Остальные девочки в классе были любимицами учителей, занудами, детьми. Шерон отличалась от них, в ней чувствовалась какая-то сила. Мы старались привлечь ее внимание. Те, кто употреблял прозвище «оторва», чаще всего ее не интересовали: это были слабаки, ботаны, чудики.