Читать «Признания и проклятия» онлайн - страница 6
Эмиль Чоран
На днях я сказал одному другу, что, даже утратив веру в писательство, я не пожелал бы от него отказаться; что работа — заблуждение, которому можно найти оправдание; и что после того, как я накропал страницу или хотя бы одну фразу, мне всегда хочется свистеть.
Религии, равно как и идеологии, унаследовавшие от них все пороки, сводятся к крестовым походам против юмора.
Философы, которых я знал, все без исключения были людьми импульсивными.
Похоже, что печать западной цивилизации отметила даже тех, кто должен был остаться невредимым.
Быть как Бог, а не как боги — такова цель истинных мистиков, ставящих перед собой слишком высокие цели, чтобы снизойти до политеизма.
Меня пригласили участвовать в одном зарубежном коллоквиуме, так как, по-видимому, им не хватает моих сомнений.
Дежурный скептик в угасающем мире.
В чем моя сущность — этого я не узнаю никогда. В чем сущность Бога — по правде говоря, об этом нам известно не больше; ибо какой смысл сочетание «внутренняя сущность» имеет для нас, не находящих опоры ни внутри себя, ни извне?
Я злоупотребляю словом «Бог», я использую его часто — слишком часто. Я пользуюсь им всякий раз, когда подхожу к какой-то грани и мне необходимо слово, обозначающее то, что находится
Некая благочестивая книга утверждает, что неспособность принимать решения является признаком того, что человек «не освещен божественным сиянием».
Другими словами, нерешительность — то есть полнейшая
У всех тех, чьи интересы совпадают с моими, я неизменно обнаруживаю некий изъян…
Пролистал книгу о старости только потому, что меня привлекла фотография ее автора. Эта смесь гримасы и мольбы, этот застывший на лице оскал — какая реклама, какая гарантия успеха!
«Этот мир был создан не по воле Жизни», — сказано в «Гинзе», гностическом тексте одной мандеистской секты в Месопотамии.
Стоит вспоминать об этом всякий раз, когда нет лучшего аргумента, чтобы побороть в себе разочарование.
Я встретился с ней снова — по прошествии стольких лет, по прошествии целой жизни.
«Почему ты плачешь?» — спросил я ее сразу же.
«Я не плачу», — ответила она.
Она действительно не плакала, она улыбалась мне, но радость уже не могла отразиться на ее лице, черты которого были искажены возрастом и на котором с тем же успехом можно было прочесть: «Любой, кто не умер в молодости, рано или поздно будет в этом раскаиваться».
Тот, кто переживает самого себя, губит свою… биографию. В конечном счете, только разбитые судьбы можно признать удавшимися.
Беспокоить друзей следовало бы не иначе как ради собственных похорон. Да и то навряд ли…
Скука, имеющая дурную репутацию легкомысленной особы, тем не менее заставляет нас заглянуть в ту бездну, из которой рождается потребность в молитве.
«Бог не сотворил ничего, что было бы ему более ненавистно, чем этот мир; и с самого дня творения он ни разу на него не взглянул — так сильна его ненависть».
Не знаю, кем он был — тот мусульманский мистик, написавший это; я никогда не узнаю имени этого друга.