Читать «Именины сердца: разговоры с русской литературой» онлайн - страница 169

По-видимому, в разговоре с Валерией вы имели в виду идеологическое разделение на пресловутых «либералов» и «патриотов». Возможно, теперь оно уже не столь актуально. Сегодня, знаете ли, стыдно называться либералом точно так же, как стыдно было называться коммунистом десять лет назад. Эти понятия себя скомпрометировали, и неизвестно, какое из них — в большей мере. Я ни в коем случае не хочу сказать, что быть коммунистом или либералом по сути этих понятий — постыдно. И коммунизм, и либерализм — результаты развития социальной и политической мысли, и нельзя утверждать, что самая суть их червива. Но вы попробуйте быть по-настоящему либералом, по-настоящему коммунистом, а не сатирическим воплощением. Сплошь да рядом либерал утверждает: «Нам нужны все точки зрения, и двух мнений тут быть не может». Но он не готов умереть за вашу возможность говорить, как Вольтер, если вы не готовы прежде умереть за его право высказываться — скорее он вас удавит, выбрав меньшее из двух зол.

Да и само разделение на «тех» и «этих» посредством старинной демаркации уже, наверное, не соответствует изменившейся реальности.

— И в этом вопросе, Василина, я не отстану от вас так легко. Как вы тогда относитесь к расхожему мнению людей, работающих в так называемыз «патриотических журналах», что вот они готовы напечатать кого угодно из либерального лагеря (милое словечко), зато, скажем «Октябрь» или «Знамя», вряд ли пойдут на то, чтобы принять в распростертые объятия людей из «Нашего современника» или «Москвы»? Исключения есть, конечно, — скажем, Сергей Есин, или Михаил Тарковский, или, наконец, Васили-на Орлова, — но вы все равно именно исключения. И, к слову, не боитесь ли вы, Василина, что пред вами закроются какие-то двери после недавней публикации вашего очерка в «Нашем современнике»?

— На самом деле «Наш современник» — издание более либеральное, чем некоторые записные либеральные издания. Когда они напечатали мои записки «Русский остров», о посещении Дальнего Востока, они фактически напечатали постороннего для себя автора. Я знаю, они и ваши стихи печатали. Смею думать, что печатали, исходя из соображений достоинства текста, хотя в устном разговоре они могут не соглашаться с вами или со мной совершенно точно так же, как и вы или я — с ними. Я, конечно, не боюсь, что после публикации там другие двери для меня закроются. Зачем входить в двери, которые могут закрыться по таким причинам. И вообще: в главную дверь мы входим только однажды, и я все двери мира готова была бы, если бы могла, отдать за один этот вход.