Читать «В краю непуганых идиотов. Книга об Ильфе и Петрове» онлайн - страница 83
Яков Соломонович Лурье
Тем более заслуживает внимания единственный известный нам пример прямого отказа от участия в написании книги. «Когда группа писателей засела по возвращении за коллективный труд о Беломорканале, — вспоминал Семен Гехт (один из авторов книги о канале), — Ильф с Петровым разумно отказались от участия в этом труде». Факт этот (как мы видели и еще увидим, он был не единичным в их биографии) весьма интересен — из рассказа того же Гехта с несомненностью явствует, что и ко всей демонстрации беломорской «перековки» Ильф относился с иронией.
Но не только канал, построенный трудом заключенных, не вдохновлял писателей на обращение к индустриальной тематике. Сама идея скоростного ознакомления со «сферой производства» воспринималась ими скептически. «Это было в то счастливое время, когда поэт Сельвинский, в целях наибольшего приближения к индустриальному пролетариату, занимался автогенной сваркой. Адуев тоже сваривал что-то. Ничего они не наварили. Покойной ночи, как писал Александр Блок, давая понять, что разговор окончен», — заметил Ильф в записных книжках(Т. 5.С. 223).
Чаще всего индустриальная тематика была элементарным идеологическим прикрытием любой темы: «Батрачка Ганна кует чего-то железного. Пролетарии говорят чего-то идеологического», — как писали Ильф и Петров в пародии на киносценарии 1920-х гг. (Т. 2. С. 456, 458). Некоторые авторы, впрочем, ухитрялись сделать производственную тематику основой сюжетного конфликта своего сочинения. Примером может служить катаевская повесть «Время, вперед!». Спор здесь идет между инженером-энтузиастом Маргулиесом и его начальником — карьеристом и приспособленцем Налбандовым. Налбандов заявляет, что «строительство — не французская борьба» и что на импортной бетономешалке нельзя делать больше замесов, чем это разрешено в приложенном к ней паспорте. Писателю Георгию Васильевичу (двойнику автора) эта проблема кажется сперва трудно разрешимой:
Но «друг и руководитель» писателя, молодой журналист Винкич разъясняет ему сущность проблемы:
Итак, скорость, гонка, «Время, вперед!». Это не оригинальная идея автора, а уже знакомая нам концепция волевого, целенаправленного энтузиазма. Дважды в романе — в начале и снова в конце— Катаев приводит цитату, хорошо знакомую читателям того времени:
