Читать «Ощупью в полдень» онлайн - страница 21

— Мрачноватая у вас философия, — буркнул Стас.

— Да бросьте, не философия это никакая. Просто меня злит, что о Тане будут говорить, как обо всех. А она совсем другая!

Ставицкий помолчал, закурил новую сигарету:

— Можете смеяться, если хотите, мне это безразлично. Но Таня была святая. Очень ироничная, очень веселая святая. А на ее работе это особенно трудно — быть святой.

— Быть святым вообще трудно, — пожал плечами Стас. — А почему ей — особенно?

— Она слишком много видела разного. А большое видение иногда порождает цинизм. Особенно у молодых. Таня шутя называла себя «прорабом человеческих душ»…

«Большое видение». «Цинизм». Красиво… Тихонов наклонился и сказал тихо:

— Простите, вы Таню Аксенову любили?

— Во-первых, сейчас это уже не имеет значения, а во-вторых, это мое, личное, и лучше этого не касаться.

— Несомненно. Но Таня убита при очень непонятных обстоятельствах, и я бы хотел знать о ней как можно больше. Ведь Танина смерть — это не только ваше личное дело.

— Понятно. Ну, условимся, что любил.

— Любили. Или условимся, что любили?

— Любил.

— Вы из-за Тани разошлись со своей женой?

— И это знаете?

— Я это знать обязан. Так как же?

— Нет, не из-за Тани. Просто тот брак был уже бессмыслен. Совершенно чужие люди. Елена не хочет этого понять до сих пор.

— Елена Букова, ваша бывшая жена, знала о ваших отношениях с Аксеновой?

— Да. На этой почве у нас были острые конфликты. Она требовала, чтобы я прекратил встречи с Таней и вернулся.

— Аксеновой это было известно?

— Нет. То есть в конце концов она узнала. Ей кто-то стал присылать анонимные письма. Думаю, что это работа Елены.

«Так. Это уже теплей», — мелькнуло в голове у Стаса.

— А почему вы сразу не рассказали обо всем Аксеновой?

— Ха! Надо было знать Таню. — Ставицкий налил себе еще коньяка, выпил. — Она бы сразу меня к черту послала. Она мне и так говорила: «Очень ты всегда красиво беседуешь…» А я уже так заигрался, что вел себя, как школьник, прогулявший уроки: все равно накажут, поэтому прогуливал все больше и больше, надеясь на какое-то чудо. Думал, что со временем это потеряет свою остроту и всякое значение. Это была, как говорится, ситуационно обусловленная ложь.

— А потом?

— Потом Таня получила какое-то письмо. Ну, а врать я больше не мог. И тогда пришел конец всему.

— Вы письмо это видели?

— Нет. Таня даже разговаривать со мной не захотела. Но я надеялся, что в среду все выяснится.

— Вы почерк своей жены хорошо помните?

— Да. А что?

— В сумке Тани я нашел письмо с угрозами. Она получила его за два дня до смерти.

— Но это не то письмо! То она получила месяц назад. Если можно, покажите мне его.

— Пожалуйста.

Дрожащими пальцами Ставицкий достал из конверта письмо. Взглянул мельком:

— Нет, это не ее рука.

— Вы посмотрите внимательней.

— Да что смотреть! Что я, почерка Елены не знаю? Слава Богу…

— Прочтите письмо.

Ставицкий быстро пробежал письмо глазами, порывисто вскочил на ноги, затравленно глядя на Тихонова.

— Что скажете?…

— Я здесь ни при чем! — срываясь на фальцет, закричал Ставицкий. — Ни при чем, понимаете?

— Не устраивайте истерик, — спокойно сказал Тихонов. — Я не слабонервный… Вот к чему приводит ваша «ситуационно обусловленная ложь»… Или как там вы ее называете.