Читать «Придурок» онлайн - страница 10

Почему я все это пишу, когда задача моя говорить о Проворове или Пете, как назвали его родители. Но что поделаешь, если пути наши всегда оказывались рядом и шли будто параллельными потоками. Вот и сейчас, когда я поднимаюсь — пардон, лучше в прошедшем времени — я опять путаюсь, всё, всё путаю я.

Я поднимаюсь по парадной лестнице публички. Поворот, еще поворот. Ноги не хотят идти, потому что я знаю, наверху меня ждет Галина. Она, которая захотела быть предельно честной. Она наградит меня сейчас всей правдой, которой я не хочу знать и которая не правда вовсе, потому что ни мне, ни ей самой она не нужна, но она не догадывается об этом, просто ее воспитали так: всегда говорить только правду, «сколь горька бы она ни была»… И кому какое дело до того, нужна эта правда кому или не нужна. Ее произносить нужно всегда… Но, Боже, есть же слабые люди, они не знают, что делать с больной, болью отдающей правдой; не все, Господи, настолько умны, чтобы справиться с правдой, чтобы принять и оценить благородство той, которая (дура набитая!) собралась сейчас убить тебя и себя навсегда. Приготовилась нанести себе непоправимый удар, потому что будет при каждом своем очередном разводе вспоминать, милый мой дурак, тебя. Вспоминать, проклинать, и не будет тебе в ее памяти покоя.

Но колыхнулось сердце от другого: там, наверху, за последним поворотом услышал я уже забытое — вот ведь дело-то какое: услышал я забытое гудение, напоминающее не то примус, не то мычание — «гуделку» его, и выскочила из меня дурацкая ерунда. Все эти «замирания сердца», предвестники сердечной боли. Это пел он, пел нескончаемую свою песню, и я полетел за ней, за этой песней, полетел мимо той, которая обреченно приготовилась к удару, но я пронесся мимо.

— Толя!

«Он в курилке», — понял я, пролетая.

Да, он был в курилке. Я узнал его случайно, когда уже собрался уходить, потому что его там не было, были две бледные девицы с сигаретами в длинных пальцах, был этот обычный нервный тип, который в курилку приходил, чтобы поскандалить там со стеной и помахать перед ней яростными своими руками. И был еще другой тип, и у этого типа борода, как у Андрюши Ярыгина. Знаете такая, которую отпускают не столько для форса, а более от мужского кокетства другого свойства: мол, бриться не охота — или «мне просто некогда обращать на себя внимания». И это был он. Он изменился, у него уже не было той округлой физиономии, и в глазах его уже появился какой-то смысл, не озабоченность, нет, а именно смысл. Я не знаю, как это объяснить словами: я понял, что в тот момент он был старше, хотя и были мы одногодками и даже родились примерно в одно время. Только он в Ижевске, а в одном доме жили с пяти лет. Это я помню.