Читать «Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха» онлайн - страница 135

Ату усадили на стул напротив и спросили у нее:

— Вы знаете этого человека?

Госпожа Крупка, зрачки глаз которой расширились от ужаса при виде лица Аты в синяках и кровоподтеках, поколебавшись, твердо сказала:

— Нет.

Они обратились к Ате Моравецу:

— Вы знаете эту женщину? — Он посмотрел на нее, наверно, полсекунды и опустил глаза. К ее крайнему изумлению Ата ответил:

— Да.

Они толкнули его обратно на стул и отошли в дальний угол комнаты. Как ни странно, они, казалось, на минуту потеряли к ним обоим интерес.

Госпожа Крупка смотрела на Ату с удивлением, и он, перехватив ее взгляд, пробормотал:

— Это бесполезно. Они все знают.

Это было, конечно, совершенно не так. До сих пор Ата выдал только имя дядюшки Гайского, но, выдав одно имя, он утратил все самоуважение. Его дух был сломлен, и выдача им всех секретов была только вопросом времени. Ошеломленный и ничего не понимающий, он пытался передать это крушение веры госпоже Крупке.

— А ваша мать? — шепотом спросила она. — Что с вашей матерью?

— Она умерла, — ответил он, с трудом выговаривая слова разбитыми губами. — Я не смог ничего скрыть.

Эсэсовцы, специально давшие Ате время, чтобы внести сомнение в голову госпожи Крупки, теперь утащили его прочь.

Чтобы поразить ее жестокостью, они вышибли его из комнаты пинком. Затем вернулись к ней. Более крупный из двоих сел на стул напротив и сказал:

— Мы многое можем сделать с женщинами, которые отказываются говорить.

Она смотрела на него. Она была очень напугана, губы ее дрожали, но самым страшным было ужасное сознание того, что Ата не выдержал. Оно поражало ее разум и ослабляло ее решительность. Что было теперь пользы в том, что она будет стойко переносить все те ужасы, которые они могут ей сделать.

Сколько всего выдал Ата? Знают ли они уже все то, что она может им рассказать?

Она сделала все, что могла. Она утверждала, что ничего не знает о движении сопротивления, ничего не знает о парашютистах. Но пока она врала и изворачивалась под перекрестным допросом, стала проявляться их истинная цель.

— Где прячутся парашютисты? — требовали они. — Где? Где?

Она сказала, что не знает. Они повторяли вопрос, и она продолжала твердить, что не знает.

Здоровяк-эсэсовец вдруг наклонился и ударил ее по лицу.

Затем он сильно шлепнул ее тыльной стороной ладони, ее голова отшатнулась, слезы выступили на глазах. Она очень устала, ей было плохо.

— Я не знаю, — рыдала она. — Не знаю. Мне не сказали.

— Вы должны были что-то слышать. Говорите!

— Не знаю. Не знаю.

— Вы будете сотрудничать добровольно или мы начнем применять другие методы!

Ее опять избили. Она, очень молодая и симпатичная женщина, была почти в истерике.

— Что вы слышали? Ну?

Ее подняли на ноги и опять ударили. Она не должна была знать, где скрываются парашютисты, ее это не касалось, но она могла услышать какое-нибудь слово в неосторожном разговоре. Конечно, если она скажет, вреда не будет. В Праге сотни церквей. Ребята уйдут задолго до того, как они найдут нужную. А какая нужная — она сама не знает и сказать им не может.

— Что-то насчет какой-то церкви, — всхлипывая, сказала она. — Что-то насчет церкви.